– Я уже приценялся перед женитьбой, – признался Гриня, – смотря какой дом, землянку можно и за тысячу купить. А есть и пять тыщ и семь, смотря, что покупать.

– Неужели так дорого? – высказал сомнение Михаил, – это же только шахтеру под силу купить!

– Да еще и не каждому, – согласился Гриня, – сам знаешь, как отличаются зарплаты даже у шахтеров. А ты думаешь построить дом дешевле? Вряд ли! Стройматериалы, особенно доски, очень дорого стоят, а если еще и цемент покупать, то и подавно. Я понял, ты у Никишина дом хочешь купить, так у него он цементным раствором поштукатурен. Цены на дома в Шахтах бешенные, ведь желающих купить жилье хоть отбавляй, народ валом потянулся в шахтерские поселки. Это не случайно, ведь только у нас огромные деньги платят! И цены на дома по шахтерским зарплатам поднялись, а вот в Ростове дома намного дешевле, да и в Новочеркасске тоже….

– Мне судовой механик в санатории рассказывал, – заметил Михаил, – у них в Мурманске тоже платят хорошо, но только тем, кто в порту и на строительстве работает….

– Мурманск далеко! – с улыбкой сказал Гриня, – а вот на юге страны и на Украине только шахтеры и металлурги получают прилично.

– В газетах писали, что на строительстве Днепрогэса платили хорошо, – вспомнил Михаил, – но только вначале, а потом снизили зарплату, и пошла чехарда, люди устраивались и через пару месяцев рассчитывались. Не дай, не приведи, чтобы и у нас так сделали.

– Товарищ Сталин не сделает такого, – уверенно заявил Гриня, – не зря его считают лучшим другом шахтеров!

Михаил в пятницу вечером рассказал тетке Махоре о покупке дома и желании Грини перейти к ней на квартиру. Женщина вздохнула, выслушав Михаила, и как-то по-матерински посмотрела ему в глаза. В этом взгляде он увидел и сожаление, и тревогу и материнскую ласку. Она выразила желание поучаствовать в смотринах и торгах. Дом Никишина находился почти напротив, уже вечерело, когда троица – Михаил, Марфуша и тетка Махора подошли ко двору Сергея. У калитки был привязан огромный кобель, который тут же злобно зарычал и рванулся с цепи, громко лая.

– А ну-ка дурак, успокойся! – проговорил Михаил, открывая калитку и входя во двор, – лежать, кому сказал!

– Мишенька, ты куда? – с ужасом крикнула Марфуша, – он же порвет тебя сейчас! Зверь какой-то, а не собака….

– Михаил, ты что делаешь? – поддержала тетка Махора молодую жену.

– Я и не таких зверей брал, – успокаивал женщин Михаил, – а этого Кузьму, голыми руками возьму!

Кобель прекратил лаять и с испугом смотрел в глаза Михаила, через минуту он взвизгнул и лег у будки, опустив голову. Женщины со страхом наблюдали за действиями Михаила, который смело вошел во двор и, подойдя к кобелю, взял его за цепь. Собака полностью подчинялась мужчине и тихо скулила при этом.

– Прошу, – весело позвал Михаил женщин, – идите не бойтесь! Он уже не кусается….

– Свят, свят, свят, – шептала тетка Махора, следуя мимо кобеля, удерживаемого Михаилом за цепь, – не дай Бог сорвется….

За теткой Махорой робко последовала Марфуша, испуганно посматривая на собаку. Когда женщины удалились на безопасное расстояние, Михаил отпустил цепь, и кобель, виновато посматривая на своего укротителя, побрел в будку.

– Значит, сторгуетесь, – заключила тетка Махора, – если собака признала хозяина в тебе, то это твой двор и дом….

Михаил с женщинами подошли к фасаду дома с тремя метровыми окнами, тетка Махора сразу обратила внимание на качество цементной штукатурки стен, постукивая по ней согнутым указательным пальцем, а Михаил постучал в окно. На его стук, отдернув занавеску, показал заспанное лицо Сергей, хозяина дома. Он, вытаращив глаза, смотрел на делегацию, неизвестно как миновавшую кобеля.