Так вот оно – затмение души. Прими его как есть, не сомневайся, слишком много знаков было дано, слишком много временных параллелей открылось мне во всей своей четкой математической красе. Что делать, если вдруг луна горит огнем, а солнце черно как уголь? Понять? Принять как данное эту отвратительную ясность? Я схожу с ума и утомлен тягучим диалогом с эхом. Изнутри вырывалась боль, снаружи бил озноб, разум пытался обуздать мысли. «Луна не бывает огненной!» – кричал во мне разум. Я соглашался и не верил глазам. Мир цвета и чувств потерял все основные свои признаки. Так в душе просыпалась любовь, моя забитая и несчастная любовь к жизни, но понимание пришло гораздо позже. Тогда я метался, как дикая рысь по ветвям и берегам, когтистой лапой прикрывая глаза от солнца… Инстинкты! Власть их сильна и нерушима в животных, но я – человек. «Я же живой человек!» – так в жизни обычно вскрикивают люди, пытаясь оправдать свои бездумные поступки, которые, как им кажется, совершаются во имя любви. «Ты – простое животное, – хочется ответить им, – пока на тебе надет ошейник страха и прицеплен к нему поводок, который держит в руках мать-природа». Неразлучная парочка – земная любовь и ревность – инстинкт продолжения рода и инстинкт обладания. Когда попадаешь в их капкан, становится сложно отличать одно от другого: слепнешь и глохнешь. Свет чистой любви и земная (земляная!) привязанность с претензией на правообладание предметом любви начинают борьбу, отсюда и огонь ярости, и ледяная апатия, и даже оскалы грубости. И имя всему этому – сумасшествие. Теперь я здесь – на грани, отделяющей меня от прошлого, возле пустоты, стою на полосе отчуждения.

Так иногда, когда заснешь днем, просыпаешься вечером, не можешь определить время суток, бродишь оцепеневшей сомнамбулой. Я заснул в прошлом, проснулся в будущем. Боль, жалость к самому себе переполняют мое сердце. Все тщетны поиски, где ты, настоящее? Где я? Солнце гаснет, а луна сияет странным светом. Затмение прошло, но все поменялось местами. Мне хочется исчезнуть, стать пылинкой или синей звездой. Я обуздал зверя.

Бессердечно время отчаяния.

Кому твоя душа принадлежит, кроме Бога? Он не отвечает на эти метания ничем, кроме молчания… Не отдавай ее никому. Что тут остается? Не надеяться на помощь, а верить в нее. Часто мы дарим душу людям, которым она совершенно без надобности. Представьте, что вы дарите ребенку сложный прибор и обижаетесь на него, что он, не умея с ним обращаться, сломал и испортил вещь. Не его вина в этом, а ваша. Выбор единственный и самый важный в жизни каждого живого говорящего – завернуться в теплый плед окружающего реального мира, принять его во всей его красе и пожать руку несправедливости или шагнуть в ледяную прорубь вечности, где ты невидим для слепых. Какой же я дурной! Странная тоска гложет меня.