– Отец предполагал, что такое может быть, оставлял это на мое усмотрение, но предупреждал, что ты не умеешь держать язык за зубами по поводу своих похождений. А к нему я пришла лишь через год, почувствовав, что это нужно мне, что я люблю его.

Вот это точно насчет языка. Сколько раз я мысленно бил себя по лбу, ляпая что-то Энжи. А я как раз думал, это отец обо мне ничего не знает и не хочет знать.

– Я вынуждена была сделать тебе больно, чтобы сохранить репутацию отца и семьи. Извини меня, если это было слишком.

– Меньше не имело смысла. – Улыбаюсь. – А так дошло с первого раза.

Оказалось, отец давно знал, что находится под угрозой ареста. Сделать что-либо, не подвергнув риску свою и мою жизнь, он не мог. И тогда он обратил внимание на Ольгу, работавшую у него к тому времени четвертый год. Он предложил ей фиктивный брак. Единственной ее задачей было скрыть хоть что-то от возможной конфискации и часть передать мне. Ольге была куплена такая же квартира в другом городе. Там лежали несколько карт и некоторая сумма, так сказать, на черный день.

– Отец просил меня выждать хотя бы несколько месяцев, а еще лучше год-два, но тут я решила сделать по-своему. Для этого есть две причины. Я уверена, что отец тебя недооценил и ты способен о себе позаботиться. Вторая причина во мне.

– Можешь сказать?

– Я ношу под сердцем твоего брата или сестру. Я очень боюсь.

Договор Ольги с отцом состоял в том, что она передаст мне восемьдесят процентов от всех средств, которые удастся сохранить. Узнав о ее беременности, я уперся, что не возьму их.

– Выйдет отец, вам понадобятся деньги. И на роды, на ребенка.

– Отец не собирается выходить. Он тяжело болен. Я должна выполнить то, что обещала.

Вот это уже для меня слишком. Сижу совсем огорошенный.

Я убеждаю ее поделить деньги хотя бы поровну.

За окном начинает светать. Ольга неожиданно легко соглашается остаться до утра. Отправляю ее на свою кровать, а сам выхожу на балкон. Есть о чем подумать. Стою, опершись на перила. Неожиданно на мою спину ложатся нежные руки, гладят, разворачивают меня.

– Твой отец потребовал, чтобы я думала о себе и о своем будущем. Он дал мне полную свободу. Так что я могу теперь компенсировать тебе старую обиду. И, если честно, сейчас ты мне очень симпатичен. Ты очень изменился.

Она продолжает меня гладить. Обнимаю ее и слегка сжимаю.

– Я пожалею об этом завтра.

– Это будет завтра.

– И послезавтра. И буду жалеть до конца жизни, глядя в глаза дорогому для меня человеку.

Она долгим взглядом изучает мое лицо, гладит по щеке рукой.

– Да, ты очень изменился. Мне кажется, ты удивил бы своего отца, увидь он тебя сейчас.

Она вернулась в комнату.

– А впрочем, нет. – Она крикнула, уже укладываясь. – Ты очень похож на свою маму. И это его порадовало бы.

– Ты знала ее?

– Да, но только в последние годы. Мне больно это вспоминать. Тяжело смотреть на человека, когда он сломлен непосильной ношей.

Звон будильника меня застал на балконе. Мысли роились тучами в моей голове, возникая, теряясь, переплетаясь в самые причудливые выводы. Встреча с Ольгой, разговор об отце, слова о матери – все это скрутило мои мозги в такой узел, что как-то поблекли в какой-то момент даже наши с Энжи отношения. Нет, они не показались менее важными, просто новые мысли и переживания их сдвинули в сторону, выжимая и себе место в моей голове.

– Ты по утрам кофе пьешь? – Ольга уже поднялась.

– Да. Только для начала в контрастный душ нырну. Мне работать сегодня плюс разговор серьезный.

– С этой девочкой?

– Я больше боюсь разговора с ее братом.

Позавтракав, собрались выходить.