– А у тебя сложилось впечатление, будто мы будем делать гребаные свадебные фотографии? – В его серых глазах кружило удовольствие. – Кого это на хрен волнует?

– Нет, ты прав, никого, конечно.

«Дуреха, – пропела в моей голове мисс Би. – Такая покорная и доступная».

– И раз уж такое дело, почему не снимешь солнцезащитные очки? – Он приподнял бровь. – А то у меня такое чувство, будто мне отсасывает Стиви Уандер[15].

Потому что тогда ты увидишь мои глаза и узнаешь их тоже.

У меня были такие синие глаза, какие увидишь не каждый день. Отец говорил, что синевой с ними мог сравниться только океан.

Я обхватила член Сэма, взяла его в рот до самого горла, и он едва не зарычал от удовольствия.

– Хороший отвлекающий маневр, Робертс. Быстрее.

Я принялась двигать головой, не переставая удивляться тому, что у меня во рту член Сэма Бреннана.

Даже я не могла отрицать, что мое увлечение – нет, одержимость, – им не знала границ. Но от нее никому не было вреда. Мы оба свободные, совершеннолетние и постоянно оказываемся в одних и тех же местах. Он по-своему изменил мою жизнь и превратил ее в нечто иное, более глубокое. Хороший минет – меньшее, чем я могла отплатить ему за то, что наставил меня на тот путь, по которому я шла сегодня.

– Ладно, давай посмотрим, насколько хороша твоя киска или задница. Вставай, Красотка.

Я выпрямилась в полный рост, чувствуя, как эйфория захлестывает меня, подобно шторму. Сэм обхватил меня за затылок и поцеловал. Лениво, грубо. С языком, зубами и желанием. Поцелуй был совсем не похож на тот, что мы разделили на том страшном аттракционе много лет назад. Он не развивался неспешно, как хорошо написанная книга.

Внезапно Сэм отстранился и хмуро на меня посмотрел.

– Что? – спросила я, тяжело дыша. Мои трусики уже промокли. Я схватилась за ворот его рубашки и принялась бесстыдно тереться об него грудью, оказавшись на грани оргазма. – Да что?

– Имбирь, – холодно процедил он. – И мед.

– Имбирь? – Я отчаянно заморгала за стеклами очков. – О чем ты?

– Я знаю только одну женщину, от которой пахнет имбирем и медом.

Я.

Он говорил обо мне.

Обо мне и моем дурацком шампуне из Франции, к которому меня пристрастила мисс Би.

Сэм без предупреждения сорвал темные очки с моего лица, а вместе с ними и парик. Мои длинные, черные как смоль волосы густыми волнами рассыпались по плечам, ниспадая до самых ягодиц. Я уставилась на него, округлив глаза.

Меня поимели – и вовсе не так, как я надеялась.

Я закашлялась, видимо, подавившись отчаянными извинениями, которые мое тело никак не могло извергнуть. Я знала, что он меня не тронет – во всяком случае, физически, – но не сомневалась, что накажет.

Месть – любимый язык Сэма Бреннана, и он в совершенстве им владел.

– Фитцпатрик! – взревел он, словно зверь.

– Сэм, я… – замотала головой. Merde! – Прошу. Всего один раз.

– Не вздумай морочить мне голову. Позже с тобой разберусь. Но сначала дам тебе то, о чем ты молишь уже больше десяти лет, и напомню… – он с силой прикусил мою губу, – почему, – схватил мои трусики через юбку и сорвал их одним отработанным движением, которое я сочла впечатляющим, притом что они были отнюдь не облегающими, – нельзя, – он разом ввел в меня два пальца, – со мной, – растопырил их внутри, растягивая меня до предела, и я яростно содрогнулась от удовольствия и желания, чувствуя, как слабеют колени, а потом подалась ему навстречу, приподнимая бедра и бесстыдно умоляя о большем, – связываться.

Сэм оскалился, а потом снова грубо меня поцеловал, не прекращая безжалостно ласкать пальцами. Жадно. Свирепо. Страстно. Это был другой поцелуй. Поцелуй подавленного вожделения. Такого, которое накапливалось годами, полными брошенных украдкой взглядов и едва не случившихся событий. Я прочувствовала его каждой косточкой своего тела, каждой клеткой кожи.