– Хочешь сказать, что я тупой? – Его улыбка стала шире, глаза искрились весельем.

– Да, тупой. – Я вздернула подбородок. – Но ничего страшного. Ты привлекательный и источаешь энергетику в духе «смотри, какой я опасный», так что наверняка кого-нибудь найдешь.

– Не забывай, что еще и богатый. – Он щелкнул пальцами.

– Не по моим меркам, – я ответила равнодушной улыбкой. Черт побери, я говорила, как моя мать. – Главное, не пытайся завязывать разговор. У тебя плохо получается.

– Судя по тому, что еще пять секунд назад ты терлась о мою ногу, как сучка во время течки, я уверен, что могу развлечь их иными средствами.

Его слова звучали грубо, но беззаботная улыбка обернулась зловещей маской равнодушия.

– Ты… ты… ты…

– Я… я… я… что? – Он с ухмылкой захлопнул мой рот, надавив пальцем на подбородок. – Прав?

Но не успела я ответить, как Сэм исчез.

До конца вечера он не обращал на меня никакого внимания.

Четыре часа спустя я поплелась в свою комнату, все еще пребывая в потрясении от ужина.

Сэм произвел на всех впечатление своим сдержанным юмором, остроумием и окружавшей его аурой. Той, что сулила быструю, но мучительную смерть любому, кто перейдет ему дорогу.

На столе в стиле королевы Анны меня ждал учебник по конечной математике[12], который я оставила открытым, потому что уже целую вечность ломала голову над одной и той же задачей.

Я со стоном потянулась его закрыть.

– Постараюсь решить тебя завтра. Сейчас меня ждут более серьезные проблемы.

Например, то, что я никак не могу избавиться от одержимости самым известным гангстером Бостона.

Моя рука замерла над гладкой желтоватой страницей. Я захлопала глазами. Задача была решена, только не моей рукой.

А точнее, были решены все задачки на странице. Все до единой.

Как он?..

Хочешь сказать, что я тупой?

Да, это я и хотела сказать. Но Сэм был вовсе не глуп. Судя по одной этой странице, он, считай, гений в математике.

Злясь на него, на себя и на весь мир, я с глухим хлопком закрыла учебник. Из него на пол выпала записка. Я подняла ее.

Разве это сложно?

Он процитировал «Блондинку в законе».

И между делом утер мне нос.

Ох.

«Я вошла».

На мгновение эта мысль отвлекла меня от всего остального, что наводнило мою голову: шума, боли, сомнений.

Я спустилась по лестнице в «Пустоши» – самый популярный ночной клуб Бостона.

Мне было категорически запрещено появляться в «Пустошах». Однажды вышибала даже выставил меня за дверь, медленно проговорив: «Босс показал всем твою фотографию, куколка. Сказал, что уволит любого, кому хватит ума тебя впустить».

Тогда мне было двадцать шесть, но это незначительное обстоятельство никак ему не помешало. С тех пор, как два года назад Сэм Бреннан купил этот клуб, чтобы проворачивать в нем свои темные делишки, он не пускал меня на порог, хотя мои братья приходили сюда каждую неделю.

– Не могу поверить, что тебя не узнали, сучка. Сэм от страха наложит столько кирпичей, что сможет построить точную копию Эмпайр-стейт-билдинг! – с надрывом прошептала Эммабелль (или просто Белль) и дала мне «пять», пока мы протискивались мимо хипстеров вдоль стен с обоями в стиле ар-деко психоделической расцветки и искусственными чучелами животных неоновых цветов.

В вопросе развлечений в городе Белль была моей единственной сообщницей, поскольку обе наши подруги, Сейлор и Персефона – младшая сестра Эммабелль, недавно стали матерями, а потому короткий послеобеденный сон и обмен советами по кормлению грудью интересовали их больше, чем распитие напитков в баре.

К тому же Белль была владелицей «Мадам Хаос», печально известного своей мерзостью клуба в центре города, и всегда любила посмотреть, как идут дела у конкурентов, так что уговорить ее пойти сегодня со мной не составило никакого труда.