Так что ей выпала честь вести разговор. Хотя он и не клеился:

– Я имею в виду…

– Вы принесли из леса скверну, – неопределенным тоном сказал святой отец, – и вы опять не молились.

Неизменный тон. Лицо инквизитора было таким же.

Он принял сан не в юные года, успев послужить на поле брани. Это прошлое пресек удар палицы, внесший в контуры его худого лица какую-то ускользающую несимметричность. Стоило начать смотреть в чуть косящие глаза, и эта несимметричность казалась предвестником того, что его готова перекосить ярость. В довершение, из-за плохой работы мышц, на его, уже не слишком молодом лице, так и не пролегли обычные возрасту и профессии морщины. Потому, вкупе с внушительным послужным списком святого отца, большинство его откровенно боялись.

– Об этом потом, – покачала головой Элиза, – вы были правы, что жители Запретных Земель поражены душевным расстройством, из-за которого они живут без лорда.

– Я не говорил подобного.

Элиза вздрогнула. Неужели и его постигло помутнение рассудка?!

– То есть, – пролепетала Элиза, – вы говорили, что нечистый заставляет их не замечать того, что их сюзерен…

– Я не говорил подобного, – повторил он, – вы делаете слишком поспешные выводы. Нужно обладать душевным расстройством, чтобы жить ради сюзерена, а не Господа нашего, либо впасть в сознательную ересь.

– Спасибо… – выдохнула Элиза. Кажется, инквизитор был еще в здравом уме, – то есть… Спасибо, что согласились следовать со мной.

– Это был приказ императора, – холодно сказал он, – повторю вам проще, чтобы вы уяснили.

– Нет, я прекрасно понимаю, святой отец! Простолюдины, живущие без лорда, стали бы жить иначе, они взяли бы власть в свои руки и сами занялись бы политикой. Как свободные города на юге. В противном случае, они погрязнут в беззаконии. Так что, скорее всего, ими овладели некие иллюзии, что насылает «нечистый» или… Святой отец должен был заметить, не так ли? Здесь все поражены душевным недугом…

– А отчего же вы, – спокойно спросил он, – Бенуа, не теряете рассудка? Хоть и не молитесь по моему наставлению.

От этого четкого, медленно произнесенного и недвусмысленного вопроса померещилось, что позади разверзлась пропасть. Почему она, собственно, считала, что все еще находится в здравом уме?

– Чувство долга! – выпалила Элиза. Пережитый в лесу ужас готов был снова вырваться наружу, но она смогла затолкать его внутрь.

– Меня нельзя обмануть, Бенуа.

– Мне казалось, что вы, святой отец, обязаны помогать мне. Не припомню, чтобы это обязательство включало допрос.

– Это не допрос, госпожа Бенуа. Вы не обездвижены. Я помню про ваш план. Он не плох, хоть и короток.

– Но мы же не знаем, с чем столкнемся, – сказала с облегчением Элиза.

– Полагаю, вы считаете, что со смертью. По глазам это всегда видно, – коротко пожав плечами, ответил он ее на немой вопрос.

Его движение было очень необычным.

– Это шутка? Вы пошутили? – недоуменно сказала она.

– Нет. Стараюсь вести себя непринужденно, Бенуа, – четко и ясно высказался святой отец, – по прибытии я осмотрю приходские записи и остановлюсь на местном подворье.

– И… – протянула Элиза, наклонив голову.

– И совершу всё прочее по вашим инструкциям, Бенуа. Я уже говорил, что ваш план не плох. Я бы ходатайствовал, о том, чтобы вас приняли в консультационный совет при епархии, если бы ваша душа не…

– Благодарю вас, – прервала Элиза, отвернувшись в окно, – если моя задумка завершится успешно, я вас не забуду, святой отец.

Инквизитор отвечал что-то, но Элиза не слышала. Она смотрела на медленно плывущий за окном плетеный забор и на следы вдоль дороги.