подчинить и выжать все его силы досуха до того, как оно исполнится.

– Отчего вы говорите так гордо и чопорно? – хмыкнуло золотистое и продолжило изменившимся голоском, – вы же расписались в своем бессилии. Я чувствую, что в конце вы сказали почти полную правду. Неужели вы ждете милости от нас или хозяйки? Что мы вас утешим?

– Нет. Сейчас я решаю лишь задачу выжить на переговорах с вами. Я жду того, чтобы вы отстали от меня и поняли, что вытаскивать из меня на свет это проклятие – не лучшая идея, – как могла убедительно улыбнулась Элиза, – оно очень неопытно и очень сильно. Моя бесхитростная гибель его пока также не устроит.

– Вам есть что сказать еще? – пристально глядя на нее спросило золотистое созданьице. Впервые ей казалось, что взгляд действительно способен пронизать насквозь.

– Да. Мне кажется, ваша хозяйка потеряла рассудок. Отчего вы до сих пор ей служите?

– Для нас большинство человеческих желаний безрассудны. Разницы нет, – фыркнул серебристый.

– Благодарю. Это то, что я хотела услышать.

Комнату огласил тоненький смех. Такой, что будто бы и сам был золотистым:

– Баронесса, вы уж не забудьте о моей сегодняшней заботе!

– Стой! Мы ее просто оставим?! – возмутился серебристый.

– Хах… ха… вспомни, что она сказала вначале: «не будь ей дорога собственная душа, заклинания внутри головы бы представляла, а не составляла бы голосом снаружи». Да и все остальное… это ж…

– Так видно же, что она так ни одного ни разу и…

– Брааатик! – протянуло золотистое, – отлети-ка подальше от нее. Это… Это чудовище. Попрощайся с чудовищем!

– До свидания, чудовище, – буркнул тот.

– До свидания, сильфид, – чопорно кивнула Элиза.

Снова рассмеявшись, золотистое взмахнуло ручкой и просочилось в щели каменной кладки вместе с коллегой.

Элиза выплеснула воду из еще теплого кувшинчика и обняла его, крепче оборачиваясь в простыни.

«Чудовище»? Это преувеличение. Но все же переговоры прошли неплохо. Напоследок удалось даже выяснить степень лояльности духов:

– Они служат именно ведьме, а не выполняют единожды заключенный контракт. Это важное отличие… – сказала Элиза вслух.

И не похоже, чтобы их волновало помутнение рассудка оной, однако некоторые заблуждения хозяйки они не прочь исправить по собственному разумению. К тому же, существование других ведьм не подтвердилось.

В числе сданных позиций, которыми пришлось пожертвовать в ходе допроса, была одна самая неприятная: «у меня нет на то достаточных сил и умений, как и на то, чтобы на самом деле подчинить и выжать все его силы досуха». Но без этих намеков, золотистое созданьице вряд ли пришло бы к выгодным для Элизы выводам. Оно смотрело прямо внутрь Элизы. Уж для существа, чье существование целиком состояло из всяческой магии, это должно было стать весомым намеком.

В дополнение к этому: недоуменно и вскользь продемонстрировать собственное безразличие к огромным выгодам при переговорах с торговой компанией, недоуменно и вскользь продемонстрировать безразличие к обретению собственной магии при переговорах с сильфидами – схожая тактика. Однако, Элизе и правда были безразличны любые проявления силы сами по себе. Ни деньги, ни статус, ни магия, ни военная мощь, ни вера не способны сами по себе решать задачи. Предназначением Элизы Бенуа было рано или поздно вступить в политический брак с обозленным ненадежным вассалом. Ее образование было безупречно для того, чтобы, распоряжаясь чужими деньгами, заемным статусом мужа, его заемной военной мощью, привязать оного к предназначенному месту. Как у многих до нее, и как у многих после. Бывший советник Сенека, пустившийся на старости лет в романтизм и наставничество, утверждал, что нет ничего прочнее древних незримых канатов кровного семейного родства и только они способны удержать политические союзы. То же он утверждал про простой народ – дескать его ткань плетется именно семейными узами. Собственных детей он завести так и не сумел, и Элиза относилась к этим мыслям со скепсисом, а своего ответа так и не нашла. Элиза лишь знала, что ответа, рожденного из силы всегда будет недостаточно. Будь то сила веры или сила золота.