– Что? – вздрогнул он и неуверенно спросил:

– Ты ведь про меня?

– И про тебя тоже! – тяжело дыша и прикрываясь веером, она снова стояла гордо и ровно.

– Я ослышался? – недоверчиво сказал Эрик, – тогда почему ты отправилась в Запретные Земли? У тебя какой-то такой план? – он мельком поднял палец вверх, намекая на высшие звания, – что происходит?

– Не твое дело, – окончательно взяв себя в руки, оборвала она, – именно о твоей шее пекусь, болван. Ты ничего не слышал. И ты делаешь, как я прикажу.

– Было бы куда проще, если бы ты говорила все прямо, – немного растерянно проговорил он, – хотя… мне не понять ту, кто росла в благородной семье…

– Было бы проще? Зато вы все были бы куда мертвее, – холодно парировала Элиза.

Его взгляд остановился на ее немного набухших веках и спокойном надменном выражении ее глаз. Раньше ему казалось, что эта быстро проходящая опухлость – следствие каких-то косметических процедур, которые Элиза и проводила в одиночестве.

– Я буду вашим кучером, – мрачно сказал он, – отправляйся со своими ехиднами куда пожелаешь, но я буду вашим кучером. Поняла?

– Нет. Если я не вернусь, инквизитор передаст тебе два письма, – беспрекословно сказала она.

Пальцы ее левой руки коротко постучали по столу, не сопровождаясь никаким иным движением в теле и никак не нарушив позу.

– Вот же настырная. Да хватит зыркать! – цокнул Эрик, – но… ты все-таки, хоть и немного, но сестра. Ты очень плохо выглядишь. Решим завтра.

Он положил ключ на стол и вышел из комнатки. Пламя дешевых свечей затрепетало и потухло от закрывшейся двери. Огонек остался лишь на одной.

Элиза смогла полностью взять себя в руки. Ей не было стыдно за внезапную истерику. Лучше уж так, чем при посторонних. Теперь все опасные чувства были подавлены. Осталось только одно – беспомощность.

Элиза вздрогнула, краем глаза заметив кого-то. Она с секунду вглядывалась в полумрак, но не сразу поняла, что это ее собственное отражение в маленьком зеркальце трюмо. Лицо казалось мертвенно-спокойным и властным, прямо как у матушки – в этом ничего не изменилось – намертво въевшаяся иллюзия спокойствия и непоколебимости.

– Я приказываю тебе, – произнесла Элиза, глядя прямо в глаза, так что по спине побежали мурашки, – не смей перечить. Нет смысла вспоминать о былом. Заговор Франсуа раскрыли не по твоей вине. Потому твоих рыцарей казнили не по твоей вине. Тебя согласились послать в Запретные Земли именно потому, что не было доказательств. Как Молот Ведьм. Сгинешь – невиновна. Сумеешь выпутаться – значит, подтвердишь, что была способна выйти чистой из заговора Франсуа. Ты уже казнена. Нет смысла думать о беспомощности. Потому я приказываю тебе…

Во-первых, забыть даже имя Франсуа. Оное ничтожество можно было устранить позже.

– Баронесса Беной? – раздался девичий голосок из-за двери и приглушенный, но знакомый перезвон драгоценных побрякушек. Элиза обернулась:

– Жак, вы уже нашли прислугу?

– Пока лишь вот, госпожа, – поклонился тот, открывая дверь, – милейшая горожаночка. Простите, что пока одна.

– Что вы. Все, как я просила? – кивнула Элиза.

– Да.

Смерив взглядом ничем не примечательную горожанку, она отпустила веер:

– Добро пожаловать на службу. Принеси воды.

– Меня зовут Полли, – сказала служанка, – а…

– Мне безразлично твое имя, – холодно сказала Элиза, – сделай все, чтобы это поменять. Тогда я спрошу сама о твоем имени.

– Жак, Жак! – едва слышно шепча прильнула Полли к уходящему по коридору ловеласу, – госпожа и впрямь, как злодейка из сказок! У злодеев ведь всегда много денег! Как здорово!

Она чмокнула его в щеку.

– Зато мало терпения, – громко сказала Элиза давая понять, что услышала.