– Простите, но боюсь, у меня их нет.

– Почему ты так разговариваешь? – вновь озадаченно хмурится она.

– Извините, госпожа Глафира, – пугаюсь я, опуская-таки глаза в пол.

– Глаза, бес бы тебя побрал! – осекает она меня, делая шаг вперёд. – Я о другом. Сначала я думала, что мне показалось, да и взволнована была слишком, но сейчас… Ты совершенно точно разговариваешь не как служанка!

– Если вы чуть яснее поставите вопрос, госпожа, возможно, я смогу на него ответить, – едва слышно замечаю я.

– Вот! Об этом я и говорю! Ты, словно… образованна!

– О… – доходит, наконец, до меня. – Нет. Всё дело в моей матери – она работала гувернанткой, а по вечерам и нас с сестрой учила читать. Вы должны её помнить, госпожа…

Настаёт её очередь округлять рот в форме буквы «о», девушка явно ошарашена, и потому она буквально падает на своё прежнее место, глядя теперь на меня совершенно другим взглядом:

– Так ты… Ивушка… А она… Лили… – словно прямо сейчас госпожа осознаёт истину. – Вы её дочери.

– Да, мама любила нас с сестрой так звать, – чувствую и я некоторое недоумение.

Мама говорила о нас с младшей госпожой?

– Что ж! – отмирает девушка, становясь самой собой. – Выходит, задача упрощается! Ваша мама была прекрасным учителем, хорошо, что она успела и тебя научить основному. Вернёмся к талантам. Меня учили играть на арфе, как ты могла заметить, учили петь, вышивать и многому другому, к чему у меня совершенно не лежала душа. Выбери что-то из этого и попробуем научить и тебя.

– О, моя сестра прекрасно вышивает! Я могу попросить её помощи.

– Замечательно! Так и поступим. Теперь о манерах…

Остаток дня проходит в мучительном изучении правильного наклона головы при том или ином приседании; в изучении того, как и с кем я должна говорить; в освоении моды. Моды! «Это важно, потому что столичная мода отличается от нашей!» Но я ни за что не должна выглядеть вульгарно или слишком скромно, иначе, попорчу репутацию госпожи.

У меня буквально лопается голова от всей информации, что пытается в неё сунуть Глафира. Она безумно торопится рассказать мне, как можно больше, что просто перескакивает с темы на тему и обратно. При этом она иной раз бросает на меня странные взгляды, словно хочет поговорить совершенно о другом, но не решается. И снова перескакивает на длину рукава платья, предназначенного, например, для бала.

Я чуть ли не благодарю вслух служанку, которая приходит позвать госпожу на ужин.

– Скоро спущусь, благодарю, – бросает ей Глафира, и когда та выходит за дверь, говорит мне: – На сегодня закончим. С завтрашнего дня начнём обедать вместе, в моих комнатах. Обед – самый плотный из приёмов пищи, надеюсь, это и поможет тебе набрать нужные формы. Плюс, тебе необходимо научиться правильно вести себя за столом. Напомню, никто не должен догадаться о том, чем мы с тобой занимаемся. На все вопросы слуг отвечай, что мне приспичило проводить время со своей ровесницей, что я устала от общества старух. Потому и избавилась от своей прошлой личной служанки. Кстати, с ней будь особенно осторожна. Эта старая карга любит совать свой длинный нос куда не следует. Ну что ж, – переводит она дух. – Иди.

И она вновь уходит первой, позволяя мне с облегчением упасть на стул, на котором недавно сидела сама.

Ну что ж, – цитируя мою госпожу, – всё гораздо сложней, чем я могла себе представить. Ума не приложу, как мне это всё запомнить в короткие сроки!

В животе урчит, и я вспоминаю, что за сегодняшний день лишь завтракала. А Лилия? Усталость в один миг отступает, я подскакиваю с места и несусь в нашу новую комнату. Узнаю у сестры не голодна ли она и обещаю очень скоро вернуться с ужином, не обращая внимания на её крики в спину о том, что я должна ей всё рассказать. Ничего, потерпит ещё чуть-чуть.