Фели и Дитер пообещали сохранять осторожность, и жуткое орудие было завернуто в промасленную ткань и спрятано в ящик для хранения секаторов в ожидании своего часа.
И вот момент наступил.
Дитер сунул руку под кружевную скатерть и через секунду достал нож.
Жених и невеста встали в позу, улыбнулись, переплели пальцы и занесли лезвие над тортом.
Синтия Ричардсон и дюжина леди из алтарной гильдии защелкали камерами «Брауни». Не одну неделю они трудились, планируя это мероприятие, и теперь собирались насладиться им в полной мере.
Засверкали вспышки, зал наполнился звуками аплодисментов, и, когда напряжение достигло пика, нож вонзился в пышную мякоть свадебного торта. Второй разрез, кажется, оказался для Фели труднее. Смеясь и запрокинув голову, она оттолкнула руку Дитера, как будто говорила: «Я должна сделать это сама». Она надавила на лезвие.
Кровь отхлынула от ее лица. Я наблюдала, как она стала такого же цвета, как ее свадебное платье. Фели вскрикнула и выронила нож. Дитер подхватил ее под локоть и проводил к креслу, она мешком упала на сиденье и спрятала лицо на груди Дитера, заливаясь слезами.
Она порезалась?
К ней вдоль стола начал проталкиваться доктор Дарби. Но, когда он приблизился к ней на расстояние десяти футов, Фели убежала.
Я вскочила. Все в зале застыли от шока. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания, когда я подошла к торту.
Нож лежал на полу там, где Фели его уронила. Первое, что я заметила, – на лезвии не было крови. Я не стала трогать нож и обратила внимание на торт.
Единственный кусок, который успела отрезать Фели, лежал на боку, а из V-образной выемки в торте торчал отрубленный палец.
Человеческий палец.
Я взяла ближайшую салфетку, быстро завернула палец в нее, сунула в карман и смылась.
Я понеслась вверх по лестнице в химическую лабораторию, расположенную в восточном крыле дома. Заперлась изнутри и осторожно развернула салфетку.
Извлекла мощное увеличительное стекло из ящика и начала рассматривать свою находку.
Если не считать крошек от торта, это был совершенно заурядный палец. Ухоженный ноготь, мягкая кожа, мозолей и шрамов нет. Аккуратный срез у основания показывал, что палец был отсечен от руки хозяина с хирургической точностью.
Это палец человека, не привычного к физическому труду, подумала я. Кого-то, кто работал скорее головой, чем руками.
Очень важно взять отпечаток пальца до того, как мне помешают. Легкая задача, когда у вас есть подушечка для чернил и лист бумаги. Я стирала чернила с кончика пальца, когда в дверь постучали.
– Вы в порядке, мисс Флавия? – окликнули меня.
– Все хорошо, Доггер, – отозвалась я. – Сейчас открою. Как Фели себя чувствует? – поинтересовалась я, впуская его.
– С ней будет все хорошо, – сказал Доггер. – Доктор Дарби занимается ею. Она перенесла сильное потрясение. Говорит, что в торте был палец, но никакого пальца там не нашли.
– Я унесла его с собой, – созналась я.
– А-а-а, – протянул Доггер. – Я так и думал. Могу взглянуть?
– Интересно, чей он, – сказала она.
– Думаю, в свое время мы узнаем. – Он склонился над пальцем. – Философ Локк размышлял, сохраняется ли сознание в отрубленном пальце. Если бы это было так, он мог бы даже указать нам на личность преступника.
– Как доска Уиджи! – воскликнула я. – Если бы он мог раскрыть имя убийцы, передвигаясь от буквы к букве.
– Убийцы? – улыбнулся Доггер. – Почему вы думаете, что бывший хозяин этого отличного экземпляра мертв?
– Формальдегид! – похвасталась я. – Запах формальдегида. Этот палец отрезали от забальзамированного трупа.
– Мне было интересно, заметите ли вы, – сказал Доггер. – Хорошая работа.