Утром, как только я просыпаюсь, Распорядитель дворца сообщает мне, что Царь и Бог Атиарн Ракс желает меня видеть. На самом деле, чтобы удовлетворить такое желание, Царю и Богу достаточно просто пройти в другой конец дворца, что занимает не так много времени, и раньше у него каких-то трудностей не вызывало. Я сразу понимаю, в чем дело. Я благодарна за то, что он скажет мне это лично, а не в присутствии посторонних. Я одеваюсь, долго сморю на себя в зеркало, стараясь найти хоть какой-нибудь изъян в своем внешнем виде, пробую улыбнуться. Получается. Надеваю маску «Прекрасной Раах». Богиня всегда должна быть прекрасна. Между Богиней и ее Богом не может быть разногласий.

Если я, Мериит, Леера и Фанна занимаем западную часть дворца, то вся восточная часть принадлежит Атиарну. Впрочем, здесь же находятся приемные, зал торжеств, зал собраний и еще огромное количество залов, которые никто никогда не будет использовать. В этом крыле так же есть свой сад и небольшой открытый пруд. Там он меня и ждет. Утро ясное, пока нежарко. В саду поют птицы и благоухают цветы. Атиарн всегда очень внимательно относится к выбору растений в саду из-за своего острого обоняния, поэтому его сад – это отдельное произведение искусства из запахов. Он сидит на скамье у пруда. Я сажусь рядом, внимательно смотрю на него. Он и так все время бледный, из-за того, что никогда не бывает на свежем воздухе, но сегодня его лицо имеет уже какой-то землистый оттенок. Мне вдруг становится его безумно жаль, хочется обнять его, крепко к нему прижаться и сказать, что мне совершенно все равно, что он решил. Но сначала он должен все сказать сам.

– Я считаю предложение Ваарга разумным, – наконец, произносит он.

Мне это и так уже понятно.

– Вы все правы. Мать права в том, что нельзя игнорировать Мирраер, ты – в том, что можно закрепить с ним отношения браком, Ваарг – в том, что я могу жениться на дочери Проктора.

Только это, Атиарн? Он крепко сжимает мою руку. Он не хочет поднимать главную тему, но я не хочу, чтобы что-то оставалось недосказанным между нами. Эти недосказанности сначала кажутся маленькими трещинами, а потом могут превратиться в огромную пропасть.

– Тебе нужен наследник, – говорю я.

– Да.

– Если его рожу не я, а эта мирраерка? Что мы будем делать?

– Я… – Атиарн несколько раз постукивает тростью по земле, но так и не договаривает.

– У Бога может быть не только одна Богиня, – замечаю я.

– Нет, – Атиарн качает головой. – Но сын Бога не обязательно должен быть сыном Богини.

Я отворачиваюсь. Чертов Мирраер… Почему этот вопрос с даром, который Альрат отправляет им раз в пять лет, возник именно сейчас? Почему не на несколько месяцев позже, когда я рожу, и все станет ясно.

– Раах, – он осторожно поворачивает мое лицо к себе. – Ты – живое Божество Альрата, ты Божественная Царица. Ты будешь ею всегда.

Я киваю.

– Ну вот и хорошо, – Атиарн обнимает меня за плечи.

Я смотрю на воду, в которой проплывает отражение одинокого облака.

Альрат отправляет Мирраеру официальное предложение династического брака. Мирраер отвечает молниеносно – средняя дочь Проктора Гилитта готова прибыть на Альрат для свадебных торжеств через три месяца.

Через два месяца я рожаю ребенка. Это девочка. Прекрасная Царевна. Мы называем ее Юнииф. Мериит и Леера похожи на Атиарна, а Юнииф – вылитая я. После родов Атиарн приказывает оставить нас одних и задает мне вопрос, который задает всегда.

– Она видит? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я. – Она видит.

Он осторожно пробегает кончиками пальцев по личику кричащего младенца и улыбается.

Несколько недель мне приходится провести в постели, но прибытие мирраерки я пропустить не могу. Это мой первый выход в свет после рождения Юнииф, до этого я даже в зале собраний не присутствовала. Хотя я особенно и не горела желанием, не хотелось видеть самодовольную физиономию Зии и этого проклятого Ваарга.