Наконец появился доктор Фиск: высокий красавец с густой гривой белокурых волос.

– Подождите в коридоре, – бросил он Теду.

Через несколько минут врач вышел, и медсестра позвала Теда в палату.

– Уже скоро, – сообщила она. – При следующих схватках начинаем тужиться.

– Как ты, солнышко? – спросил он у Джоанны.

– Ужасно.

Вновь начались схватки; он поддерживал Джоанну, которая тужилась изо всех сил, и вдруг в отверстии показалось темное пятнышко – головка ребенка. Вот оно – великое таинство рождения. Наивно думать, что от тебя что-то зависит. Потрясающе!

– Мистер Крамер! – окликнул его доктор Фиск. – Сейчас будем принимать роды.

Тед поцеловал вымученно улыбнувшуюся Джоанну и вышел с ним в другую комнату.

– Делайте как я, мистер Крамер.

Повторяя за врачом, Тед тщательно вымыл руки, надел голубой халат. Постоял, глядя в зеркало на внешние атрибуты игры, и окончательно понял, что не может повлиять на ход событий. И тогда ему стало по-настоящему страшно.

– Готовы?

– Надеюсь, да.

– В обморок не рухнете?

– Нет.

– Знаете, когда отцов только начали пускать в родовые палаты, появилась теория, что мужчина, увидевший, как рожает его жена, может временно превратиться в импотента.

– Неужели?

– Он испытывает не то потрясение, не то чувство вины, что причинил жене такие страдания, и половой член отказывается выполнять свои функции.

Ему что, больше поговорить не о чем?

– Доказательств пока нет, но наводит на размышления, правда?

– Не знаю.

– Пойдемте, мистер Крамер. Не вздумайте падать в обморок или становиться импотентом, – усмехнулся доктор Фиск.

Теду было не до шуток. Он с каменным лицом вошел в палату, где лежала утратившая всякое достоинство Джоанна, словно подготовленная к странному языческому ритуалу: наполовину прикрыта простыней, ноги подняты и расположены на специальных подставках. Ее окружала толпа: врачи, медсестры, студенты, которые пришли поглазеть на Джоанну с задранными ногами.

– Так, Джоанна, тужьтесь по команде, а затем расслабляйтесь, – велел доктор Фиск.

Тед обрадовался: они проходили это на курсах и тренировались дома.

– Мистер Крамер, встаньте рядом с женой. Можете смотреть сюда. – Акушер указал на зеркало над столом.

– Давайте. Тужьтесь! – крикнул доктор, и все пошло очень быстро: Джоанна стонала, когда накатывала боль, старалась глубоко дышать в промежутках и вновь напрягалась. Тед обнимал ее, и она тужилась еще сильнее.

– Еще чуть-чуть, малышка! – сказал жене Тед.

Они вновь тужились, и вдруг раздался детский крик, Джоанна заплакала, а Тед целовал ее потный лоб и соленые от слез глаза и обнимался со всеми незнакомыми людьми, которые вовсе не были равнодушными наблюдателями, а сияли от счастья. Даже знаменитый доктор расплылся в улыбке, и в этой праздничной атмосфере, пока Уильяма Крамера взвешивали и измеряли, Тед пересчитывал его ручки, ножки, пальчики, с облегчением убеждаясь, что малыш не калека.

В палате они тихонько обсудили всякие мелочи: кому позвонить, что сделать, и Джоанну потянуло в сон.

– Ты лучше всех, Джоанна!

– Да, я справилась. В следующий раз закажу доставку почтой.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

Перед уходом Тед поднялся в детское отделение посмотреть на ребенка, мирно спящего в картонной коробке.

– Привет, малыш, я твой папочка, – произнес он вслух, убеждая в этом прежде всего самого себя.

Тед спустился, позвонил кому нужно, и несколько следующих дней, на работе и дома, у него перед глазами стояло крошечное личико сына. Он не подозревал, что способен так растрогаться.

Он не стал незаменимым помощником, как обещали на курсах, но растолкал дорожный затор и держал в объятиях Джоанну в самый важный момент ее жизни – при рождении сына.