Валя с удивлением отвечала:

– Мама, что с тобой? Неужели ты веришь, что Яша может меня обидеть? Ведь он с детства лишён дома, родителей, всего. Он хочет семью. И потом – неужели я выйду за нелюбимого? Если бы мне кто-то и понравился из местных, ты бы первая узнала. Но видит Бог, я полюбила Яшу и выйду за него. Не хотите меня благословить, значит мы и без вашего благословения распишемся.

– Доченька, я ведь о тебе беспокоюсь. Ну вот не лежит у меня душа к твоему Якову. Одумайся, пока не поздно. Чует моё сердце – нельзя тебе за него идти.

Но несмотря на увещевания мамы, Валя дала своё согласие Якову. Свадьба была скромной. Собрались только свои родственники. Конечно же, родители благословили Валю и Якова, но мама на свадьбе сидела с заплаканными глазами.

Но всё-таки роды оказались преждевременными. Утром восемнадцатого мая у Вали начались схватки. Пани Анна быстро привела доктора, пана Вацлава. Он и принял роды. Девочка родилась в семь с половиной месяцев, с весом в полтора килограмма, ростом 22 сантиметра. Такие дети редко выживают. Доктор очень обеспокоился весом и состоянием девочки. Пан Вацлав недовольно кряхтел и что-то бормотал. Валя ничего не могла понять, только по виду доктора явно было видно, что дело плохо. Сосать грудь девочка, конечно же, не могла. Красный, сморщенный комочек не был похож на ребенка. Доктор подробно объяснил, как надо сцеживать молоко и кормить девочку с медицинской пипетки. А также ей надо постоянное тепло в тридцать шесть и шесть градусов. Ведь она должна была ещё полтора месяца находиться в лоне матери. Состояние Валентины было ужасно. Она осознавала, что может потерять свою девочку в любую минуту. Её нервы были на пределе. Слёзы лились сами по себе.

– Пресвятая Богородица, что я буду с ней делать? Что мне скажет Яша? – сомнения терзали Валю.

После ухода доктора к ней на кровать присела пани Анна.

– Цюрка, дочка, не бойся, мы спасем нашу панночку. Только надо быстро идти ко мне, в мое мешканье.

Она завернула маленький комочек непонятно кого в большой пуховый платок и убежала в свой домик.

Обессиленная, заплаканная Валентина поплелась за ней, не соображая, зачем им надо уходить из дома в маленький садовый домик пани Анны. Тридцать-сорок метров ей дались с большим трудом. Держась за стволы деревьев, росших вдоль аллеи, она, наконец, вошла в небольшую прихожую домика. Пройдя дальше в комнату, Валентина обомлела – на кровати девочки не было:

– О, Пресвятая Богородица, пани Анна, что Вы с ней сделали? Где мой ребёнок?

– Матка бозка, вцуско добже, Валентина, панночка здесь, – и показала на большую печь.

– Вот здесь наша панночка будет жить и ты тут, – показала на кровать пани Анна.

Наконец-то, Валя увидела открытую дверцу большой старой духовки. Девочка, завёрнутая в байковую пелёнку, спокойно спала на небольшой подушке в этой самой духовке. Рядом стояла пани Анна с термометром в руках:

– Вот видишь, тридцать шесть и семь – это добже. Теперь тебе надо попить и поесть, – протянула кружку чая со сливками и кусок хлеба, намазанный мармеладом.

– Пей, ешь, потом будем кормить панночку.

Вот таким старым надёжным способом спасали наши матери и бабушки недоношенных детей. И только благодаря стараниям и заботам старой полячки пани Анны, выжила эта маленькая девочка.

Яков был постоянно на работе и только поздно ночью возвращался домой. Валентина слышала знакомый шум машины ещё в начале улицы. Муж тоже очень переживал за малютку, но вида не показывал. Старался немножко растормошить, разговорить жену.

– Ничего, дорогая, всё переборем. На наше счастье у нас есть пани Анна. Никогда её не забудем. Это она жизнь подарила нашей девочке.