Но не все разделяли их радости. Несколько человек остались предельно равнодушны к речи маршала, так и не оторвавшись от чарок и разговоров; кто-то обменивался косыми взглядами, а некоторые и вовсе не скрывали кривые ухмылки. Смеялись ли они над напыщенностью слов Бруно или над их смыслом? Кто знает… Арраканец наблюдал за Гереном с нескрываемым любопытством, поглаживая острую бородку, а вот Арлет напротив, даже не подняла взгляд в сторону помоста, хоть маршал всю свою тираду пожирал ее глазами.

Последнее было немудрено. Немногие мужчины оставались равнодушны к Валлонской Орлице – получившей столь громкое прозвище еще в юности, разбив кувшин с водой о голову особо настойчивого ухажера и после не раз оправдывавшая этот громкий титул – что слыла первейшей красавицей Фридании; помнится, не успела она отметить двенадцатые именины, как к отцу Арлет выстроилось столько женихов, что поставь их в ряд одного за другим, первый обивал бы порог владений семьи Гарсот, а сапоги последнего омывали морские воды. В их числе был и Бруно – тогда еще простой рыцарь без земель и титула маршала. Но отец Арлет предпочел скрепить союз с домом Тома и уже вскоре Нель и Арлет дали перед богами супружеские клятвы – но к слову, оба они были рады подобному решению, что было редкостью среди знатных родов.

Может, наследник семьи Тома не столь хорошо владел копьем, как Бруно – но умом жалил не хуже меча; не снискал славы искусного всадника, но превосходно ладил со всеми вассалами, одним своим словом прекращая любые распри. Но Нель при этом был мягок, ладен и чурался как сглаза хоть намека на интриги или распри. Как жаль, что брат его, увы, не перенял его черты…

– … ваше величество?

Моро вздрогнул и повернул голову к Беатрис. Ее золотой медальон сверкал под свечными люстрами, а лицо – которое, не смотря на возраст, едва-едва покрывали морщины, в основном скопившиеся в уголках ореховых глаз – выражало истинную озабоченность.

– Прошу прощения, ваше высокосвятейшество, – Матиас склонил голову. – Кажется, я слишком ушел в свои мысли.

– Пустое. Я слышала, что в последнее время вам нездоровится, – верховная жрица слегка дотронулась до его ладони. – Может быть, я пришлю ко двору несколько Посвященных из Съеля? Уверяю – лечить они умеют не только раны, но и душевные недуги.

«Увы, единственное лекарство, которое мне сейчас поможет – снадобье от предательства и зелье от слабоумия», – подумал Матиас, но вместо этого изобразил широкую улыбку.

– Благодарю за вашу заботу, но не думаю, что из этого выйдет толк. Подагра – боги, казалось, я испробовал все средства, что может предложить сегодняшняя медицина. Отвары, припарки, мази и травы… Боюсь, когда-нибудь этот недуг сведет меня в могилу.

– Все мы можем лишь молиться, что ваши опасения не сбудутся, – хоть Беатрис и улыбалась, тон ее был предельно серьезен. – Второго удара мы не переживем, – она бросила взгляд в сторону пирующей знати. – Цепь, потерявшая звено с краю становится чуть короче, но если она разорвется посередине…

Она умолкла, но Матиас и сам прекрасно понимал, к чему она клонит. Вся страна сейчас напоминала промасленную пачку хвороста – лишь одной искры хватит, чтобы костер взыграл до небес. Гибель короля и огромные потери средь армии заметно ударило не только по их силам, но и духу. Да, пускай визрийцы захватили лишь несколько приграничных крепостей и сожгли пару деревушек, но вот прочие не стали ждать, пока захватчики придут в их дома и вскоре после поражения Лоренса вглубь страны потекли вереницы беженцев, которым нужно было предоставить кров и пищу. А чтобы не помереть с голода – а то и просто от жажды наживы – многие из них сбивались в целые сворища, занимаясь грабежами и разбоями. Казна в долгах по самую шею – аристократами, ордену, церкви, соседним странам и бог весть кому еще – а все более высокие налоги и пошлины стали вызывать вопросы не только у простолюдинов, но и знати.