– В какой-то момент разговор зашел и про него, – нехотя согласился Амадиу. – Наш король весьма обеспокоен нарастающей смутой и попросил меня обозначить позицию ордена. Но я воздержался от ответа. Во всяком случае, пока.

– Для простых людей Черный Принц уже успел стать героем, – задумчиво протянул Маркел. – Народ любил Лоренса и с радостью воспринял появление его сына…

– Коим он является лишь с его собственных слов, – заметил Амадиу.

– Я не был бы столь уверен, – возразил Маркел. – Многие верные семьи Фабио встали под его знамена. Ходят слухи, что у Принца за душой не только пустые слова, но и доказательства того, что в его жилах течет королевская кровь. Скажем, письма его почти не отличить от тех, что были написаны рукой самого Лоренса и на всех своих посланиях он ставить печать Фабио – а известно, что ее не было даже у Моро…

– Говорить могут многое, – сухо ответил Амадиу, надеясь закончить этот разговор, и так пресытивший его на встрече с Матиасом, – но не все из этого следует воспринимать всерьез. Почерк можно подделать, а уж печать – тем более. Но признаю – пуститься на такой амбициозную и дерзкую авантюру не имею за спиной ничего, кроме собственной наглости – рисковый шаг, даже если на кону стоит корона. Черный Принц либо самый отчаянный наглец от запада и до востока, либо и в правду считает себя законным преемником покойного короля. В любом случае, я не собираюсь принимать чью-то сторону – надеюсь, как и ты. Наша вотчина – орден, и встревать в политические распри нам не с руки.

Судя по выражению лица, Маркелу еще было что сказать, однако спорить он более не стал, так что, остаток пути они проделали в тишине. Наконец их встретили личные покои командора. Убранство в комнате было еще более скромным, чем помнил Амадиу – казалось, племянник решил прославиться среди братьев как самый непритязательный аскет. Крепкий стол, расположенный у окна, пара стульев, большой шкаф, аккуратно застеленная кровать – ровная, словно по нитке. Ничего лишнего. Маркел уселся за стол, и Амадиу присел напротив, сняв шляпу и положив ее на колени.

– Есть что-нибудь, заслуживающее моего внимания? – спросил он.

– Три неофита принесли клятвы и получили плащи братьев. Услышав о твоем возвращении, они набрались духу и попросили твоего благословления.

– Всего трое? – невольно вздохнул Амадиу.

В ответ Маркел лишь пожал плечами. Эх, а помнится, когда-то принесение клятвы считалось почти что священным днем – даже самые строгие из Мечей в этот день отставляли дела в предвкушении ритуала посвящения, а в Алый Оплот стекалось не меньше народу, чем на столичную ярмарку. Столы ломились от угощений, а ворота не опускались ни на миг, принимая родственников и друзей новоявленных Мечей, рядовых членов ордена, магистров, что спешили поприветствовать новых братьев и прочих гостей. Даже государи и иноземные послы считали за честь поприсутствовать на церемонии… Ах, что уж там. Сейчас явно не то время, чтобы грустить об ушедших днях.

– Как только мы закончим, я выполню их просьбу, – кивнул Амадиу.

Хоть в ряды ордена мог принять любой из членов капитула, но многие стремились получить это звание именно от великого магистра. Амадиу понимал силу традиций, но не совсем смекал, почему кому-то так важно именно его напутствие – все же он даже не священнослужитель, раз уж на то пошло – но если людям это было так важно, он не вправе отказывать им в столь пустяковой просьбе. Иногда даже простые слова могут закалить сердце не хуже, чем молот кузнеца укрощает податливую сталь, превращая ее в грозное оружие.

– Вижу, работы у нас не убавилось, – произнес Амадиу, кивнув в сторону груды пергаментов, сваленных в углу стола, что лишь каким-то чудом не падали на пол.