Мы могли двинуться по расходящимся дорогам, пытаясь выстраивать благополучие свое и своих семей в разных государствах, постепенно становясь разными нациями. Этому движению «от России» способствовала политика ползучей украинизации, проводившаяся в кучмовское десятилетие. Гуманитарная сфера постепенно переводилась на «национально-сознательные» рельсы, но это практически не касалось привычной среды обитания миллионов простых людей.

Наиболее сообразительным было ясно, что наши внуки будут уже другим народом. Но тысячу лет назад не было англичан, а были кельты, саксы, датчане и норманны, в разное время поселившиеся в Великобритании и долго резавшие друг друга. А потом они слились в один народ. А когда-нибудь этого народа не будет, а будут другие, выросшие из него, как уже выросли австралийцы, новозеландцы, канадцы, американцы. Как есть Пруссия, но давно нет давших ей название пруссов – люди есть, народа нет.

В общем, медленно, естественным путем, формировалась новая нация. И этому формированию даже не особенно мешало желание украинских советских поэтов и писателей иметь в независимой стране такие же тиражи, какие они имели в УССР. Попытки ограничить поступление на украинские рынки российской книги все равно не повышали продаж украинских «мытцив». Покупаемые же авторы понимали, что им выгоднее прорваться на 150-миллионный российский рынок, чем пытаться монопольно закрепить за собой 50-миллионный украинский.

Русскоязычное население было более чем лояльно настроено по отношению к новому государству, считало его своим и даже не возмущалось ускоренным переводом на украинский всего образования страны, в результате чего сохранившиеся единичные школы с русским языком обучения оказались более элитарными, чем при СССР были английские спецшколы. Русские на Украине считали это государство своим, по месту рождения, как в XIV веке рязанцы считали своим Великое княжество Рязанское, тверичи – Великое княжество Тверское, а новгородцы – Господин Великий Новгород.

Откровенные провокации Запада в начале 2000-х годов: «дело Гонгадзе», «кольчужный скандал», «Украина без Кучмы» и прочие «пленки Мельниченко», практически не изменили вектор общественных настроений. Они были направлены против нелюбимого, растратившего свой авторитет президента, который был сам виновен в своих проблемах и даже в условиях явного слива своими бывшими европейскими и американскими «друзьями», предпочитал заискивать перед ними, не пытаясь обратиться за поддержкой к собственному народу.

Мало кто сомневался, что Янукович будет проводить ту же политику постепенного отрыва от России, ту же ползучую украинизацию, что основной внешнеполитический вектор Украины и дальше будет направлен на Запад. Альтернативы не было. Было ясно (и то далеко не всем), что Ющенко будет хуже, просто бестолковее. Никого лучше не было заметно не только на горизонте, но и за горизонтом.

В конечном итоге, до конца 2003 года народ не особенно волновался по поводу исхода борьбы за президентство между Януковичем и Ющенко. Многие искренне верили, что Кучма пойдет на третий срок и вообще ничего не поменяется.

Все стало меняться с первых месяцев 2004 года, и кардинально изменилось к лету того же года. В это время отечественные «демократы» вдруг, как по команде «прозрели» и «поняли», что если Ющенко не победит на выборах, значит они «фальсифицированы». Произошло это ровно в тот момент, когда все социологические исследования стали показывать, что ранее высокий рейтинг Ющенко стагнирует и готов упасть, а Янукович быстро наращивает электоральную поддержку и скоро сравняется с кандидатом в «мессии», а там и обойдет его.