– Ты, что заладил – командир, да командир, я не к подчинённому, а к другу приехал, и, если ты свободен, идём к тебе домой, там и поговорим.

– Хорошо, хорошо, Лёша, прости, это я так, по привычке, а теперь уходим, а то, как бы заведующая отделением не вошла, бабенка она строгая, раскричится, не остановишь.

– Кстати, я остановился у тебя, меня туда вселила твоя соседка Аня, это ничего, что без хозяина ворвался в твой дом?

– Ну, ты даёшь, это даже очень хорошо, что Аня привела тебя ко мне, славная она девушка и как же ты познакомился?

– В кафе, зашёл перекусить, разговорились, так и попал – закуривая, ответил Алексей и поглядев на сильно хромавшего Павла, подумал о том, что надо срочно заказать ему импортный протез.

Минут через двадцать они вошли в дом и соорудив нехитрую закуску уселись на кухне за стол. Алексей, достав из вещмешка бутылку коньяка, наполнил рюмки – давай, Паша, выпьем за тех, кого из наших товарищей нет с нами, за тех, кто отдал свои жизни на этой проклятой войне. Они поднялись и стоя выпили коньяк.

– А теперь Паша, расскажи мне, как ты живешь, расскажи всё как есть, без прикрас – наливая по второй, сказал Алексей.

– Давай сначала выпьем за нас с тобой, за мужскую дружбу, а уж потом и поговорим – ответил Павел и опрокинув в рот содержимое рюмки, продолжал – хочешь знать, как живет одинокий инвалид? Скажу – не живет, а влачит полунищенское существование и этим всё сказано.

– Сильно сказано – улыбнулся Алексей, но глядя на тебя, так не подумаешь – крыша над головой есть, в доме чисто и даже уютно, здоровьем тебя Бог тоже не обидел, крепок, как вековой дуб, а что ещё надо человеку, так что не всё так плохо, Паша. Одиночество? Так это дело поправимое, наверняка, где – то ходит твоя девушка, подожди и она найдет тебя.

– Оптимист ты, Лёша, только я после того, как меня бросила жена, не очень доверяю женщинам. Все они суки и стервы!

– Меня тоже бросила, ну и что теперь застрелиться? Так, что всё прекрасно, будет и на нашей улице праздник.

– Твои слова, да Богу в уши – улыбнулся Павел.

– И потом, если все женщины суки и стервы, то все мужики мерзавцы и скоты, но ты же не такой, ты очень хороший, геройский парень. Помнишь, как мы втроем отбивались от двадцати бородатых бандюков, серьёзные были ребята, но мы выстояли, а всё благодаря тебе, твоей смекалке. Это же надо было додуматься – стрелять прицельно одновременно из четырех автоматов. Помнишь, как ты в Хасавьюрте захватил матерого бандита, главаря бандформирования, пошёл один на верную смерть, а вернулся героем.

– Помню, такое не забудешь, за это мне дали героя, но, если бы не ты, могли бы и не дать, а ты настоял, спасибо – сказал Павел, и пожал руку Алексея.

– Брось, что заслужил, то и получил – отмахнулся Алексей.

– Всё, хватит обо мне, расскажи о себе, я слышал у тебя проблемы?

– Проблемы, не то слово, военная прокуратура собирается завести на меня уголовное дело за то, что якобы я убил невинное дитя. За рубежом подняли шумиху, мол, русские совсем распоясались в Чечне, насилуют женщин и убивают малолетних мальчиков. Чечены подхватили это и требуют наказать виновных, то есть меня, у них, видите ли, есть неопровержимые доказательства, что именно я застрелил подростка. Только этот подросток из снайперской винтовки положил троих моих ребят, а когда мы его захватили он начал поносить нас так, что мои нервы не выдержали и я влепил ему пулю промеж глаз. На войне нет мальчиков и девочек, есть враг, который стреляет в тебя и тут либо ты, либо тебя. Такова логика войны. Прокуратура разбирается, а пока меня отправили в бессрочный отпуск. Теперь жду чем всё дело кончится, возможно тюрьмой, вот такие, брат, дела. А пока суть да дело решил навестить тебя, узнать, как ты в политику влип – грустно улыбнулся Алексей – давай, рассказывай.