Улыбнувшись, она ухватила его за левую мочку, подергала:

– Динь-дон, есть кто-нибудь дома? Звоню, чтобы выяснить, знает ли здесь кто-нибудь значение слов «гражданская ответственность»?

Младший нахмурился:

– Разве звонок в Службу охраны лесов – безответственный поступок?

– Чем больше мы будем знать, тем более достоверно прозвучит наша информация, тем меньше вероятность того, что они примут нас за шутников, которые хотят заставить их впустую прогуляться по лесу.

– Глупость какая-то.

– Отнюдь. – Наоми доела сэндвич. – Хорошенько подумай, Ини. Представь себе, что какая-нибудь семейная пара поднимется сюда с детьми.

Он ни в чем не мог ей отказать. Тем более что она очень редко обращалась к нему с какой-нибудь просьбой.

Ширина смотровой площадки между краем и центральным постом составляла порядка десяти футов. Прочность досок сомнений не вызывала. Опасность могла исходить только от ограждения.

– Ладно, – с неохотой согласился он. – Но проверять прочность ограждения буду я, а ты останешься у стены, в безопасном месте.

– Мужчины сражаются с яростным тигром. – Наоми понизила голос, подбавила в него неандертальской хрипотцы: – Женщины наблюдают.

– Так уж повелось в жизни.

– Мужчины находят сие естественным порядком. – Хрипотца не исчезла. – Женщины видят в этом всего лишь развлечение.

– Всегда счастлив поразвлечь вас, мэм.

И когда Младший шагнул к ограждению, чтобы проверить его прочность, Наоми осталась у остекленной стены.

– Будь осторожен, Ини.

Его рука легла на шероховатые перила. Он понял, что бояться надо скорее заноз, чем падения, но держался на расстоянии вытянутой руки от края площадки. Шел медленно, то и дело покачивая ограждение, выискивая расшатавшиеся или прогнившие стойки.

За пару минут замкнул круг, вернувшись к тому месту, где Наоми обнаружила слабину. Оказалось, что это единственный опасный участок.

– Ты довольна? – спросил он. – Теперь спускаемся.

– Обязательно спустимся, но сначала доедим. – Она достала из рюкзака пакетик с курагой.

– Доедим внизу, – гнул свое Младший.

Она вытряхнула два сушеных абрикоса ему на ладонь:

– Я еще не налюбовалась этим великолепием. Не дави, Ини. Мы знаем, что бояться нечего.

– Хорошо. – Он сдался. – Только не облокачивайся на перила даже там, где ограждение крепкое.

– Из тебя получилась бы прекрасная мамаша.

– Да, но у меня возникли бы определенные трудности с кормлением грудью.

Они вновь обогнули смотровую площадку, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы лучше запечатлеть в памяти здешние красоты, и напряжение, словно тисками сжимавшее тело Младшего, ослабло. Как всегда, присутствие Наоми действовало на него успокаивающе.

Она положила ему в рот сушеный абрикос. Он сразу вспомнил свадьбу, когда они кормили друг друга кусочками торта. Жизнь с Наоми превратилась для него в бесконечный медовый месяц.

Наконец они вернулись к тому месту, где ограждение едва не развалилось от ее прикосновения.

И тут Младший так сильно толкнул Наоми, что ее ноги едва не оторвались от пола. Глаза молодой женщины широко раскрылись, изо рта выскочил недожеванный кусок сушеного абрикоса. Спиной она врезалась в дышащий на ладан участок ограждения.

На мгновение Младший подумал, что стойки выдержат удар, но раздался треск, несколько стоек, часть перил и Наоми исчезли из виду. Случившееся так удивило ее, что кричать она начала лишь на второй трети своего долгого падения.

Удара о землю Младший не слышал, но крик резко оборвался, свидетельствуя о том, что полет закончен.

Ему оставалось только дивиться самому себе. Он и понятия не имел, что способен на хладнокровное убийство, тем более спонтанное, без анализа риска и потенциальных выгод от столь решительного поступка.