Не успев закончить со стиркой, как была вызвана громким выкриком Мадам.

– Елизавета, в общем номере срочно нужно убрать! Один из посетителей поскользнулся и разбил голову.

Лиза набрала ведро ледяной воды, чтобы было легче смыть пятна, и уже войдя в помещение, вдруг поняла, что это была лишь уловка. Красное пятно, что должно было бы символизировать кровь, при ближайшем рассмотрении оказалось томатным соком. Сразу можно было увидеть и затейников, что сидели на лавках, улыбаясь и демонстрируя свои телеса, порченные временем.

Девушка сначала стушевалась, краснела, а потом вдруг разозлилась. Припомнила и Никифора, и Заю Захаровну. Остатками ледяной воды окатила зачинщиков.

— Вы же знаете, что в общее отделение со своими напитками и едой нельзя? А я вижу тут пролитый сок, да и пивом пахнет. Ну и как это понимать? А? Старички-разбойники?

— А как хош, – отозвался один из них, медленно поднимаясь.

— За бесчинства, которое вы тут устроили оплатите у Элеоноры. И прикройте срам. В вашем случае это не мужское достоинство, а именно срам.

Остальные посетители встретили её гневную тираду громких смехом.

— А за что ещё можно оплатить? Может будет прейскурант? — не сдавался обсмеянный, пытаясь реабилитироваться.

Лиза решила подыграть, медленно подошла к старику, затем также не спеша протянула левую руку, маня его. Лишь только похотливый сделал шаг вперёд, с размаху ударила пластиковым ведром его по голове.

— Вот так поддала пару, — осевший на кафельный пол зачинщик, на выдохе проговорил. Вновь громыхнул смех. Девушка быстро развернулась и вышла прочь.

— Огонь-девка. Надо будет оставить на чай с бубликами. А ты, Степаныч, придумай-ка новую забаву...

Дневное отделение заканчивалось, и толпа распаренных посетителей потянулась на выход. На ресепшене каждый второй оставил мятую купюру разного достоинства, в качестве чаевых. Элеонора улыбалась, но не спешила убирать деньги, наблюдая, как растёт куча. Когда последний вышел из помещения, обернулась к уборщице.

— Молодец. Не так, как я думала, но все же результат. Ты быстро учишься, девочка. Пойдём, разделим деньги, пока Маратик не пришёл.

— А у вас какой график? Вы сутками работаете? —неожиданно для себя спросила Лиза.

—Вахтой, — уклончиво ответила Элеонора.

Роза вновь опоздала, она завалилась в баню уже в половину восьмого вечера. Как всегда шумная, с растрёпанными волосами и размазанным ярким макияжем. И вновь у Мадам задергался глаз при виде этих беспорядочных метаний тела, размахиванием рук, громкими выкриками.

— Ну как вы тут? Опять весь порошок потратили? Намыты номера или придётся всю ночь спину гнуть?

— У Елизаветы к тебе есть вопросы, — тактично ответила Мадам и удалилась в кухню.

Роза схватила девушка за руку и почти волком потащила за собой. В малом номере развернулась уже со свирепым выражением на лице.

— Ты что же, сучка, наколоть меня решила? Вместо золота бижу подкинула.

— А я не говорила, что это золото. Я просто поделилась своей находкой. К тому же не продала, а оплатила ею услугу. Раз ты плату приняла, то и спрос с тебя, — спокойно связывала словами дерганую Розу.

— Но я же не знала, что это фальшивка, — чуть не плача, стонала толстушка, но глаза её оставались холодными.

– А теперь, что касается наших рабочих отношений. Если я положила туалетную бумагу, то не нужно её менять на газету. Купленный порошок и моющее на моей смене не брать! Пользуйся своим. Какой порядок я тебе оставила, такой я хочу видеть утром. Поняла?

— И с чего ты решила, что я соглашусь с твоей просьбой? — окрысилась Роза.

— Это не просьба, это исполнение услуги.