Я запуталась. Но испытала облегчение. Лев не думает, что мой отец причастен к смерти его жены.

— Выходит, их похитили далеко отсюда. А потом вы узнали, что ваша жена попала в аварию тут. — Осознав всю жесть ситуации, я повернулась корпусом ко Льву. — Вы уже год ищете здесь сына?

— Нет. Год я искал их обоих. Недавно узнал, что Юстина погибла здесь. Возможно, похитителям нужен только мой сын, а от нее решили таким образом избавиться.

Целый год… Можно двинуться рассудком. Утонуть в горе. Спиться. Броситься под поезд. Лев с непоколебимым усердием продолжал поиски. Внутри него адская тьма. Море печали. Страдания разъедали его.

Мне хотелось хоть немного облегчить его муки. Во что бы то ни стало, я помогу найти его сына, я буду поддерживать, я…

А как он теперь станет ко мне относиться? Будет смотреть на меня и каждый раз вспоминать, что во мне сердце его Юстины. Это оттолкнет его?

Его взгляд вдруг припечатался ко мне — именно туда, где шрам.

— Поэтому ты не давала снять с тебя свитер? Смущаешься шрама?

— Да.

— Мне еще не до конца верится. Дай взглянуть.

Свитер снять? Я вся сжалась и невольно обхватила себя руками.

— Просто оттяни горловину, Света.

Я нервно сглотнула вязкую слюну. Меня не первый раз просят показать шрам. Обычно из любопытства. И я каждый раз отмахиваюсь. Шрам, пересекающий всю грудную клетку, — это очень интимно. Пусть и заканчивается он выше зоны декольте.

Неуверенным движением я потянула вниз горловину, обнажая кожу. Лев внимательно следил за этим. Покалывание разливалось по коже вместе с горячим воском. По его лицу пробежала тень, когда показался шрам. И Лев отвел взгляд.

— Тебе что-то нужно? Дополнительный уход? Питание? Что-то другое?

— Нет, пожалуйста, не относитесь ко мне, как к больному человеку.

Он покосился на меня.

— Хорошо, об этом больше спрашивать не стану.

Повисла тишина. Лев о чем-то задумался, а я изнывала от неловкости. Совершенно растерянная. Будто потеряла опору под собой. И одежду. Когда Лев узнал мою тайну, он меня обнажил. Так я себя чувствовала — словно разделась догола перед ним.

— Тебе ведь делали нелегальную операцию, — задумчиво произнес он. — Очередь ведь длинная. А найти сердце с твоей редкой группой крови тяжело.

Я опустила голову.

— Честно говоря, я поначалу хотела отказаться. Но когда стоит вопрос жизни и смерти… А я очень хотела жить. Двадцать один год. Моя жизнь только начиналась, у меня уйма планов, желаний. Я старалась радоваться каждому дню, каждой мелочи… Не впадать в уныние. Не в печали проводить свои последние дни и…

Мне перехватило горло удушливым спазмом. Не заметила, когда подкрались слезы. Тяжелая рука легла на плечи, я сама потянулась к теплу, к силе, к защите. Лев обнял меня. Тяжелые воспоминания тут же смыло. Слезы застыли под ресницами. Я чувствовала, как глубоко вздымается его грудная клетка, как его запах проникает в меня, как напряжение и неловкость сменяются лихорадочным волнением.

— Спасибо, я в порядке. — Я выпуталась из его объятий и выровнялась.

— Света, теперь с учетом этой всей ситуации, ты понимаешь, что тебе нужно будет сделать?

— Что сделать?..

Не представляю. И Лев повернулся ко мне, оперся локтем на спинку дивана и сложил пальцы в замок. По нему незаметно, что наше объятье как-то взбудоражило его. Не то что меня… Я ощущала на плечах, спине, груди его фантомное тепло. И немного жалела, что так быстро вырвалась.

Он не подумает, что мне неприятно?

О чем думаю я, когда он собрался мне сказать кое-что важное? Сейчас его заботят только поиски сына. Он неимоверно тоскует по жене, повержен скорбью. Сначала искать ее долгими месяцами, а потом узнать, что ее больше нет? Это ужасно.