Ловко разбилась огромная волна на мелкую рябь, развернулась и большим количеством волн накинулась на ветер, подхватила его силой течения и девятым валом погнало в морскую пучину. Не растерялся и ветер, круче завертелся в бешеном вихре, поднялся к самому небу и кинулся облачным рукавом на волну со всей своей силы, стремительно поднял её вверх и бросил в море.

Небо и звезды, земля и море, тучи и скалы мирно наблюдали, как волна и ветер три дня и три ночи носились по морю, не уставая в своей погоне. Нагоняя шторм или стихая штилем, соперники на равных боролись друг с другом до тех пор, пока из-за туч на небосвод не выплыл молодой месяц.

– Эй, вы, неутомимые спорщики! – засмеялся он сверху. – Кто из вас до меня достанет, того и победа!

– Я смою тебя с неба! – заволновалась волна.

– Я сдую тебя в море! – зашумел ветер.

Начали они носиться пуще прежнего, да не могут дотянуться до месяца. А тот только смеётся, надувается, и с каждым днём растёт все больше.

Скоро волна и ветер устали. Они постепенно начали успокаиваться и медленно двинулись в одном направлении. Легкие воздушные порывы ласкали волну, а её мелкие брызги щекотали ветер…

– Смотрите! Смотрите! Они смогли! – неожиданно закричал маленький гларус, когда увидел на зеркальной поверхности моря отражение луны. – Луна упала в море.

Ни волна, ни ветер не стали спорить, кому из них удалось превратить месяц в полную луну и утопить в морской воде. Оказалось намного лучше быть просто рядом: нестись вдаль, тихо замирать на просторах необъятного моря, отдыхать и резвиться под звездами южного неба.

С тех самых пор никто не может разъединить волну и ветер.

Больше недели на побережье царствовала полновластная южная жара. Яркое летнее солнце медленно катилось к зениту. Всё вокруг истомлёно замерло. Попрятались птицы, укрылись в тени звери, люди пропали вместе со своими машинами. Только мелкие мошки и муравьи не замечали этого нестерпимого знойного пекла.

На тонкой тростинке у подножья старого кряжистого ореха искрилась маленькая капля. Она выделялась среди остальных разноцветными дрожащими маячками. В ней тонула глубина синего неба, и небольшое белое облако отражалось мягкой, воздушной улыбкой.

Казалось, что капля улыбается каждому, кто только взглянет на неё: весёлому, шаловливому солнечному зайчику, трудяге-муравью, спешившему по своим неотложным, муравьиным делам, беззаботным бездельницам мошкам – мельтешащим то тут, то там.

В тени зеленой кроны большого дерева капле было тепло и уютно. Садовая муха помыла в ней передние лапки, проснувшийся комарик макнул свой длинный носик в живительную влагу. Юркий паучок качался на тонкой паутинке рядом, задевая поверхность капли ворсистыми лапками и весело смеялся. Всем было хорошо рядом с каплей.

Она с удовольствием вспоминала короткий, утренний дождик, когда вместе с подругами танцевала чечётку на сильных ветках ореха, а потом любовалась своим отражением в аккуратной лужице на широком листе лопуха. Внезапно налетевший ветерок качнул ветки дерева, и все её подружки рассыпались под большими листьями ореха, попадали на землю или разлетелись кто куда. Только маленькая капля чудом удержалась на тростинке. Она наслаждалась счастьем этого мгновенья, понимая, что радость там, где есть этот мир. Весело тогда, когда смеешься. Хорошо с теми, кого любишь.

У капли не осталось подружек, и сама она с каждой минуткой становилась всё меньше и меньше. Но счастье продолжало ей улыбаться. Солнечный зайчик игриво щекотал каплю своим маленьким лучиком, любовался, отражаясь в ней искристой улыбкой. Он подкрадывался с разных сторон и видел, как улыбка перекатывается по капле, прячется, пропадает и появляется вновь.