припомнивший что голос в долг был принят
заходишь в тело а внутри темно
и мокрый дождь болезнью сухо вымыт
(2010)
* * *
неужели я настоящий…
О. Мандельштам
и была у смертей улыбка
но недолго – на море зыбка
от локтя до локтя как Индра
ты приедешь и слышишь Тында
на хрена мне как двери тело
что я мог всё уже ты спела
скрипка купленная трёхрублёво
а пройдёшь и внутри херово
только дверь постучится в воздух
растворяется голос возле
неужели теперь я смертный
баба с возу – улыбка светит
(2010)
«о, оловянный голос тишины…»
о, оловянный голос тишины
до оленины мясо на зубах
нас носит страх за третьих [не своих]
на мятной к пятнице неделе на губах
воловьих львиное лицо глядит в окно
и оставляет четверной [как в рюмке] свет
и машет стрекоза ему в окно четырёхкрытый
и просторный снегу
цвет
о, жертвоприношение моё
непринятое чашей – никого
ни ангела ни семени во тьму
ни крови ни ошметка не возьму
в субботу в пасху в мясо как своё
меня кладёт за дар себе зверьё
о, доброе зверьё меня меня
ты вынимаешь дымом из огня
и раздуваешь ноздри как метель
засовывая как записку в щель
написанное мною мудаком
и унося в своё гнездовье ком
из мяса и его нетишины
которые уже не
прощены
(2010)
«мне не с кем говорить ни тут ни там…»
мне не с кем говорить ни тут ни там
похоже дым похоже по губам
водили хером бритвою пером
судьбою рыбьей чешуёй лапшой
братан не бойся больше не проси
на двух не хватит зеков и рассий
на двух не хватит пепла и вины
вода течёт но обтекает дым
нам не с кем говорить с тобою брат
вводи по капле в вену препарат
ты препарируешь и бога и лягух
как каин авеля как плоть безмолвный дух
братан не бойся дальше будет свет
ещё подальше тьма – двух сигарет
нам не хватает и хватаешь дух
как рыба воздух бога нет на двух
нам нечем говорить с тобою брат
весь русский низок инородный гад
мне не с кем говорить за нас с тобой
один стоит над нашей головой
с прошитым темячком и рваною губой
откроет рот и бьётся как плотва
со смертью накрест языком братва
а я стою и наблюдаю дым
и не кем мне вот здесь
заговорить
(2010)
«снег завершает мёртвую петлю…»
снег завершает мёртвую петлю
из всех возможностей что я не говорю
из всех воздушных рукавов и ям
снег завершает снег наверно пьян
он молится за этих и за тех
из всех холодных щурится абрек
он учится смешению времён
чтоб в небо уходил мой патиссон
снег завершает фразу обрыва
снег рвёт наружу как шахида два
теперь шахида с нескольких сторон
лежат и загорают с кадыком
который продышаться им не дал
снег возвращает всё что он в кармане смял
из всех возможностей я эту повторю
почти живую мёртвую петлю
(2010)
Кость
сберегая бескостных детей хлебный мякиш в руке
бродят волки в своём отраженье в кыштымской реке
перебросишь сюда хлебный шарик проглотит нас волк
или тьма обшмонает своих а ничьих недотрог
поразительна речь и заразна как будто бы бог
застыдился и спрятался в горле как будто бы смог
защитить всех бескостных стоит эта кость поперёк
видишь мякиш в руке слышишь в горле застрявший глоток
(2010)
«Не вспоминай меня – на свет…»
Не вспоминай меня – на свет
наколот пластырь света. Урка,
пока ты остаёшься здесь —
летит, как стрекоза, маршрутка.
Не вспоминай меня – простить
из лагеря побег заветен
пока хранят, как сухари,
зверёныши нас, эти дети.
За всех, что были неспроста,
теперь начисленная плата
нас ждёт, считая тьму до ста
и пластыри до зоосада.
Ты, убивающий стрекоз
подземных тёмными шагами —
не ожидаешь, но пройдёшь
над взглядом нашим сапогами.
Не вспоминай меня за свет
засвечено – на пол-аршина
мой дом оторван от земли
и пластыря почти не видно.
(2010)
«во как снится эта [трасса]…»
во как снится эта [трасса]
бог стоит посередине
из асфальта и из [спаса