– Дяденька, только не бейте, – испуганно голосит он. – Дяденька!

– Вас послал Аскер? – повторяю я вопрос, поднося сжатый кулак к его носу. Но этот жест только вводит мальчишку в ступор. Он молчит, потом, сообразив, что от него ожидают ответа, бормочет:

– Дяденька, я не знаю никакого Аскера, – он чуть не плачет. – Только не бейте, я всё расскажу.

– Ну, что ж, такой энтузиазм мне нравится, – покладисто отвечаю я. – Говори.

– Это Димон придумал конверт у вас забрать, – шмыгая носом, произносит пацан. – Ну, с деньгами который.

– Какой ещё Димон? – не понимаю я.

– Вот, – кивает пацан на лежащего рядом друга. – Он сказал, что это не опасно. Просто дадим по голове палкой и отберём деньги.

– А откуда вы узнали, что конверт с деньгами? – интересуюсь я.

– Так я же говорю: Димон всё придумал. Мы с биноклем из заброшенного дома, что напротив ресторана за посетителями следили. И когда он, – пацан снова шмыгает носом и кивает на начинающего подавать признаки жизни друга, – ну, это, сказал, что у вас полным-полно денег. Мы за вами и пошли.

– А кто меня по голове отоварил?

– Да он же и отоварил, – пацан кивает на Димона, – в смысле – ударил.

– Где живёшь?

– Да вон, в пятиэтажке напротив, – машет рукой пацан и снова голосит: – Дяденька, извините, мы больше не будем, только не бейте.

– Кто тут детей обижает? – внезапно раздаётся неподалёку знакомый голос. Голос принадлежит моему соседу Филе Пшеничникову.

– Эти детки сами кого хочешь обидят, – отозываюсь я и добавляю: – Привет.

– А, это ты, – признаёт меня сосед. – Привет. Что тут у вас происходит?

Я вкратце рассказываю ему, что случилось, от чего Филя даже расстраивается:

– Блин! Ну, ничего святого у молодёжи не осталось. Мы с тобой в их возрасте металлолом собирали, макулатуру, были, так сказать, пионэры. А эти… И что делать с ними будем?

– Да ничего не будем, – отвечаю я. – Самый главный закопёрщик своё уже получил. Теперь ему долго не захочется лёгких денег. А этот… – я гляжу на своего осведомителя, – этот и вовсе, надеюсь, на всю жизнь от таких опытов зарёкся. – Я смотрю на пацана, и, чтобы удостовериться спрашиваю: – Так ведь?

– Так дяденька, так! – ещё не веря в то, что так легко отделался, причитает он. – Больше никогда!

– Ладно, хватит тут хвостом бить, – усмехаюсь я. И добавляю, но уже назидательно: – Своему Димону, когда оклемается, скажи: если узнаю, что в нашем районе что-то подобное случилось, сразу поймаю и яйца оторву. Потому что буду знать, где искать. Понял?

– Понял, дяденька, скажу…

– Дяденька, – передразнивает его Филя, и поворачивается ко мне: – Если с ними всё, пойдём, что ли? У меня к тебе разговор есть. Я всё равно хотел с тобой сегодня посоветоваться. Думал, позвоню. У моего приятеля серьёзные неприятности. Прямо-таки смертельные. Не уделишь часок?

– Ой, Филя, мне сейчас не до советов после налёта этих юных варваров, – отвечаю я, направляясь к подъезду. – Башка прямо раскалывается. Но если невмоготу – заходи, поговорим.

– Башку твою мигом вылечим, – обрадовался сосед. – Только скажи, ты по-прежнему к холодной водочке уважение имеешь?

Алина

Я думала, что больше уже не выдержу. Эти девчонки затрахали меня почти до потери пульса. Не успевала я отказаться от одной пары, как они предлагали мне следующую. Ну, чистый садизм! Причём, по сложившейся у них здесь традиции (а может, продавщицы действительно были склонны к садизму?), сначала демонстрировали новую пару со всех сторон, вовсю расхваливая её линии, формы, и другие достоинства, уверяя, что, выбрав её, я буду испытывать просто-таки неземное блаженство.

Чтобы не выглядеть совсем уж полной деревней, я протягивала руку, ощупывала их со всех сторон, заглядывая в носы и ощущая кончиками пальцев прохладную матовость их кожи. И лишь после того, как я всё общупаю и обсмотрю, девчонки одновременно приседали на корточки и надевали мне босоножки сразу на обе ноги.