Но даже представители тех рас, что уже покорил звёзды, не были в безопасности. Их корабли гасли в пространстве, словно мотыльки, попавшие в водоворот. Их системы отключались, их экипажи пробуждались уже внутри запертых да долгие тысячелетия ангаров Ковчега. Ковчег не спрашивал. Он просто поглощал жизнь, где только мог найти, и складывал её образцы в свои бездонные ангары и хранилища. Давая ей шанс на выживание. Пусть даже не совсем понятный и желаемый.

Были в Галактике и те, кто пытался напасть на Ковчег. Первыми пришли Огнепевцы. Так они сами себя называли. Но от рождения эти разумные назывались Лиддерг. Это странный народ… Живший войной уже не одну тысячу лет. Их флот, состоящий из тысяч штурмовых фрегатов, привык разрывать планеты в клочья, а затем грабить и продавать остатки цивилизаций тем, кто предложит больше. Они думали, что смогут взять Ковчег так же, как брали другие трофеи. Но они не знали, с чем столкнулись. Так как, когда их корабли приблизились к исполину, он заговорил на своём собственном языке. И гулкая волна необъяснимой частоты прошлась по корпусам атакующих судов. Их сенсоры взвыли, техника отказала, а на борту послышались крики – не от боли, а от ужаса. Ведь Ковчег не оборонялся так, как это делали обычные корабли. Он не пускал ракет, не разряжал орудийные батареи. Он вплетался в их системы, замораживал реакторы, отключал навигацию. Он словно пел, разрушая каждую молекулу их технологий своим звуком. Именно так первый флот Огнепевцев пропал в безмолвии. Другие последовали за ними. Но на место павших всегда приходят другие.

Их рождение начиналось с огня. Каждая новая жизнь выходила в мир сквозь раскалённые коконы, сплетённые из металлических волокон, напоённых расплавленным карбоном. Они не знали ласковых рук или тихого шёпота матерей – только рев пламени, жгущий кожу, и резкий запах горелого мяса. Если дитя выживало, оно становилось сильнее. Если умирало – значит, не стоило и пытаться. Их тела были выкованы в печах войны. Кожа, грубая и смуглая, словно обожжённая солнцем пустынь, испещрена наростами костных пластин, чёрных, как опалённое железо. Лица резкие, угловатые, вечно скрученные в гримасе ярости или смеха. Глаза – золотые угли, светящиеся из глубин черепа, способные прожигать взглядом и заставлять чувствовать себя добычей. Руки сильные, покрытые цепкими когтями, похожими на крючья, что впиваются в плоть врагов. Они не знали страха – их вера в бесконечную войну была тем, что двигало их дальше. Умереть – значит сгореть во славе.

Их корабли – не идеальные машины технологий, а гигантские монументы разрушению. Крылья кривые, изорванные тысячами битв, покрытые нагаром и ранами от лазерных залпов. Огнепевцы не строили их, а выдирали из космоса, ковали в кузницах орбитальных кузнецов, напитывая металлы жаром своих звёзд. Они были живыми памятниками их жестокой философии. Огнепевцы не умели договариваться. Они пели. Их голоса звучали в бою, врываясь в тишину как раскаты грома, и чем больше они пели, тем ближе был их триумф. Но Ковчег не пел в ответ. Он только смотрел. И забирал.

Сотни лет спустя Ковчег пересёк границы владений Золотых Колонистов. Самоназвание расы Уйюри. Это были разумные, что когда-то обрела контроль над многими мирами, торгуя не металлом и ресурсами, а технологиями. Они не уничтожали, как Огнепевцы. Они покупали и подчиняли. Но Ковчег не шёл на переговоры. А Золотые Колонисты не любили, когда им отказывали. Они не знали, что такое рождение в страданиях. Их дети выходили из капсул роста, уже облачённые в гладкую бронзу своих первых доспехов. С первых мгновений жизни они слышали музыку информации, чистые звуки данных, что впитывались в их сознание. Они были высоки, грациозны, вытянутые вверх, словно тонкие свечи, горящие мягким светом. Их кожа сияла металлическим отблеском, серебряным или золотым, в зависимости от касты. Их глаза – зеркальные, глубокие, способные видеть ложь в каждом слове.