Через несколько минут он с удовлетворением понял, что не ошибся насчет гнездовий нетопырей, а значит, и в остальном тоже был прав. Под сводчатым потолком, на длинных решетчатых балках, покрытых замысловатой бахромой плесени, которая приспособилась пожирать ржавчину, лепились продолговатые гнезда, украшенные сосульками испражнений. Вокруг них как раз и роились маленькие студенистые светлячки. Вот только гнезда оказались пусты. Рогман задержался подле них, заинтригованный данным обстоятельством. Гнездовья выглядели так, словно жизнь покинула их совсем недавно. Кое-где еще можно было заметить прилипшие к балкам клочки серой шерстки. Да и запах тут стоял вполне соответственный обжитым местам. Куда же подевались обитатели покинутых гнезд?!

К нетопырям Рогман не испытывал ни неприязни, ни страха. В свое время он сидел в клетке рядом с двумя такими существами и находил их компанию вполне сносной. Клинки, что на языке этнамов означало – «сосущие кровь», умели разговаривать мыслями, посылая в мозг собеседника туманные картинки-образы. С одним из представителей этого племени Рогман подружился, и они вместе совершали свои первые вылазки в Сумеречную Зону. Возможно, нетопырь, который чувствовал себя в искореженном сумраке вставшего на дыбы Мира как дома, и помог Рогману освоиться в нем, стать блайтером не по названию, а по сути.

«Жаль, сгинул Ушастый…» – с тоскливой грустью подумал он, глядя на пустые гнезда и вспоминая своего первого настоящего друга. Нетопырь исчез больше года назад, не вернувшись из очередной вылазки. Может, попал в передрягу, а может, не ко времени встретил срок и не выдержал приступа ломки…

Пока он исследовал брошенные гнездовья летучих вампиров, свет фонаря начал заметно тускнеть. Рогман погасил его, достал из мешка прозрачный, невесомый пакет из созданного Богами материала, растопырил его горловину и принялся собирать светящиеся сгустки слизи, что облепили покинутые гнезда плотной фосфоресцирующей массой. В результате у него получился неплохой источник света.

Закончив с этим, он вновь зашагал по гулким, вибрирующим под ногами ступеням, что вели к близкому уже потолку. Там, между решетчатых опор, взгляд Рогмана уже отыскал огромное темное окно, рядом с которым смутно виднелась дверь.

Преодолев последний пролет лестницы, он оказался перед неплотно притворенной дверью. На ней была прикреплена табличка с какими-то знаками. Огромное овальное окно покрывал толстый слой поселившейся на небьющемся стекле плесени.

Дверь под его нажимом отворилась с неприятным, протяжным скрежетом. Перешагнув порог, Рогман поднял повыше свой самодельный светильник, огляделся, и… внутри у него вдруг что-то оборвалось от дурного, нехорошего предчувствия.

Выхода не было. В стене комнаты напротив окна располагалась прямоугольная ниша, которая раньше закрывалась двумя створками сдвижных дверей. Сейчас они оказались наполовину открыты. То, что в незапамятные времена помешало им сдвинуться, сейчас лежало на полу горстью бесформенного праха, а створки дверей так и остались ржаветь, заклиненные на половине своего хода.

Однако Рогману от этого не становилось легче. Он кое-как смог догадаться, что перед ним подъемник, который когда-то толкала вверх-вниз божественная сила, но теперь он казался таким же мертвым, как и весь Мир вокруг.

«Как же так?! – с отчаянием подумал он, напрасно обшаривая глазами периметр грязных, испятнанных плесенью стен в поисках двери. – Нетопыри ведь должны были покидать зал!..»

И тут он понял – дыра! От досады на собственную глупую беспечность хотелось взвыть, врезав себе по лбу ладонью. Они же ЛЕТАЮТ! Значит, где-то в потолке зала есть дыра или еще один ствол вентиляции, а этот путь – тупик.