Машины мечты прервал сначала покупатель (купил маленькие дорожные шашки на магнитной досочке), а потом Игорь Петрович. Директор почти всю кассу выгреб, одну мелочь оставил. Так что Маша еще полдня потом переживала, что, когда придут покупатели, сдачу людям давать будет нечем. Вот и получается, что, как загадала, так и было: все какие-то денежные хлопоты.

А еще, как ни крути, получалось, что написанное на эрудитном поле слово пусть криво-косо, но просачивалось в жизнь, начинало закручивать повседневность по своим правилам. «И что же это за правила такие, – размышляла Маша, поглядывая то в окно, то на аккуратную пластиковую коробочку с волшебной игрой. – Как она, спрашивается, могла бы выразить, что денег, например, она имела в виду много и для себя одной. А любовь – тоже чтобы у нее, а не у лысого дядьки с женой-картежницей». От нечего делать Маша заглянула даже в правила игры – они, как положено, прилагались на отдельной бумажке-вкладыше.

«Каждый игрок берет не глядя по семь фишек». Так, дальше. «Разрешается использовать любые слова, за исключением сокращений и слов, которые пишутся с прописных букв и через дефис», – слепым мелким шрифтом сообщила бумажка.

Значит, только отдельные слова, предложения нельзя, да и знаков препинания нет. Можно несколько слов составить, прикидывала Маша. Например: миллион, рубль, мой, кошелек. Или: замужество, любовь, Маша. А, нет, Маша нельзя, это с большой буквы. Да и поди еще сложи так, чтобы одно слово с другим пересекалось, одно из другого вырастало, как по правилам полагается, – тоже ведь непросто, даже если буквы не вслепую выбирать, а подсматривать.

И так вдруг у Маши все внутри зачесалось от обиды и нетерпения, что прямо хоть по стенкам бегай. Это ведь получается, что если как-то так хитро извернуться, подобрать те самые единственно правильные слова и составить на доске грамотную комбинацию, то можно было бы все свои самые заветные и несбыточные желания воплотить. И, в общем-то, они, эти мечты, у Маши самые обыкновенные, можно сказать, общечеловеческие. Так что неведомому, сидящему в коробке из-под «Эрудита» сказочному джинну не пришлось бы даже ничего в земном миропорядке менять.

«Как будто заранее уже торгуюсь с кем-то, выклянчиваю свою порцию счастья непонятно у кого». – Маша рассердилась на саму себя и велела себе думать.

Но в тот день так ничего и не придумала. Только испугалась: а что, если волшебная игра может исполнить всего три желания? Тогда у нее все, лимит исчерпан. Сначала было про сок, потом про любовь, а потом про деньги. Хотя нет, Маша нашла для себя утешительную лазейку: про сок – это ведь было не желание, она тогда еще просто играла, ничего не загадывала. Так что не должно считаться. Да и вообще, подумала она к вечеру, все это могли быть просто совпадения. И никакого волшебства. Что же это за волшебство такое повседневное, обыденное – не интересно.

А на следующее утро Маша придумала, что надо написать, подобрала единственно правильное слово. Оно и так каждый раз на языке крутилось. И как только она раньше не додумалась! Приехала в магазин и от нетерпения сразу бросилась выбирать нужные буквы, даже сумку с плеча не скинула. А, е, с, т, еще одно с, потом ь и, наконец, ч. Счастье. Пусть будет счастье! Даже если не прямо ей, то, может, пусть будет кому-то рядом. Одному, другому, третьему. И чем больше вокруг будет счастливых людей, тем и ей – понадеялась Маша – будет лучше. Ведь счастливые люди – они, как правило, и всех вокруг хотят видеть счастливыми. Счастливые улыбаются, говорят комплименты, делают подарки. А может, и в ее сторону сработает, может, хоть крылом заденет, хоть рикошетом достанет ее это счастье.