С самых древнейших времен месопотамские писцы начали составлять списки слов (словники), потребность в которых была связана с необходимостью зафиксировать значения новообразованных знаков, чтобы избежать путаницы и чтобы легче было их заучивать. К тому времени, когда клинопись достигла зрелости, она обладала аккуратно организованным набором примерно из шестисот знаков, одинаковым образом использовавшихся писцами по всей Месопотамии. Разумеется, форма знаков постепенно упрощалась, похожие знаки сливались, а иногда даже вводилось какое-то новое значение; однако после того, как эта письменность стабилизировалась, обнаружить в ней какие-то существенные инновации весьма трудно, даже за весьма длительный период времени. Любое неконтролируемое распространение новоизобретенных знаков, очевидно, пресекалось в зародыше, чтобы предотвратить хаос, который возник бы, если каждый город в Междуречье начал бы пользоваться своим местным набором знаков, утверждая, что он и есть «правильный». Маловероятно, что столь выдающаяся дисциплина в месопотамской письменности поддерживалась сама по себе. Скорее следует предположить, что был некоторый общий центр, где собирались люди, ответственные за внедрение и распространение новых знаков, и где они по взаимной договоренности составляли согласованные списки знаков для всеобщего употребления.
За три тысячелетия использования клинописи форма и каллиграфия знаков, конечно, не оставалась неизменной. Преподаватели в школах клинописи всегда жестко настаивали на принятой форме письма, абсолютно не допуская никакой каллиграфической индивидуальности. Ранняя клинопись, примерно в 2900-е годы до Р. Х., характеризовалась длинными тонкими штрихами. Ассирийские библиотекари первого тысячелетия до Р. Х. настолько ревностно охраняли каллиграфический канон своего времени, что почерк различных библиотечных писцов трудно различить без использования микрофотографии. При Селевкидах в IV веке до Р. Х. клинописные знаки настолько отклонились назад, что стали похожи на костяшки домино, поставленные на ребро и готовые вот-вот упасть.
Некоторые из первых словников постоянно копировались и переписывались писцами-учениками. Один из таких словников – «Список имен и профессий», в котором перечислялись все титулы и виды деятельности; он все еще пользовался уважением даже в конце первого тысячелетия до Р. Х., хотя к этому времени многие слова в нем полностью устарели. Некоторые списки предназначались для заучивания знаков – они были упорядочены по форме знаков и давали сведения об их произношении, составе, а затем и о значении. Другие предлагали тематическую классификацию: все, что сделано из дерева; все, что сделано из камня; животные, растения, боги… Клинописные знаки можно упорядочивать только по форме или по смыслу; используемый нами сегодня алфавитный порядок мог появиться лишь на два тысячелетия позднее. По мере ослабления позиций шумерского языка в словники добавляли аккадские переводы всех шумерских слов; они постепенно росли и развивались – и в конце концов превратились в «канонические издания», ставшие ежедневным необходимым учебным пособием в школах писцов. Век проходил за веком, царские династии возвышались и падали, культурные традиции Междуречья претерпевали глубокие изменения – одна только письменность оставалась стабильной и следовала традиции. Непрерывность писцовой традиции – это то, благодаря чему шумеро-аккадское письменное наследие сохранилось для нас навеки. Этот уникальный месопотамский институт в 300-е годы до Р. Х. все еще пользовался тем же списком слов, что был составлен еще в 3000-е годы. Письменная традиция сознательно и последовательно охранялась бесконечной извилистой чередой посвященных писцов, в чьи руки еще при Атрахасисе, после Потопа, богами была вложена полнота знаний.