Она сочно, по-мужски взасос, поцеловала юбиляршу в губы. «Ширпотреб из керамики на серебряной цепочке», – определил Семен Романович.

– Спасибо, Клавочка, теперь у меня амулетов, талисманов от всяких несчастий целая куча. На сто, на двести лет жизни хватит! – возликовала Блинкина.

– Ты его не прячь, а сейчас же надень на шею, – велела подруга и юбилярша последовала ее совету. Между тем болонка, сидя на коленях хозяйки, бесцеремонно ела с тарелки котлеты, отбивные, слизывала языком подливу. Дубняк брезгливо поморщился, это не ускользнуло от взгляда Розы.

– Семен Романович, пусть вас не шокирует, не удивляет. Мася – член моей маленькой, но дружной семьи.

– Все-таки, она собака, подверженная скоплениям паразитов, блох, разных инфекций…

– Масюня – очень чистоплотная. Каждую неделю купаю ее в ванне, по утрам умываю и зубки чищу бленд-а-медом., – сообщила юбилярша. «Черт подери, если кто узнает, что я с собакой трапезничал за одним столом, то засмеют, – подумал стоматолог и решил. – В этот дом я больше не ходок».

Проницательная Розалия Ефимовна, будто сканировала его мысли. Чтобы не огорчать гостя, она чмокнула Масю в розовый носик, бережно сняла с колен на ковер:

– Иди, милая, погуляй. Дядя Сеня к твоему поведению еще не привык. Но скоро он сам будет приглашать тебя за стол.

– Долго ждать придется, – возразил стоматолог. – Как медик, не рекомендую близкие контакты с животными, пресмыкающимися и пернатыми. Они являются разносчиками заразных болезней, в том числе бешенства.

– Эх, Семен Романович, как говорят в народе, чему быть, того не миновать. Зараза к заразе не пристанет, – заявила она и, загадочно глядя в глаза Дубняку, перевела разговор на диаметрально противоположную тему. – Я убеждена, что потребность организма, особенно женского, в сексе, такая же, как в воздухе, воле, пище. Поэтому, чтобы не возникло неврозов, раздражительности, подавленного состояния, тонус всегда был высоким, необходимо периодически удовлетворять свою плоть, не перечить основному инстинкту.

В ожидании реакции обвела гостей ликующим взглядом. Рябоконь, как каменная статуя, не проявила никаких эмоций, и стоматолог вынужден был реагировать.

– О, Розалия Ефимовна, не знал, что вы страстная фанатка знаменитой революционерки Александры Коллонтай! – восхитился он. – Она пропагандировала свободную любовь, сравнивала секс со стаканом воды, утоляющей жажду.

– Причем здесь Коллонтай? Знать ее не желаю, – возразила Блинкина. – Я давно постигла эту аксиому, абсолютную истину на основе собственных ощущений и потребностей.

– В таком случае, считайте себя первооткрывателем, Колумбом в юбке. Браво! – Семен Романович захлопал в ладоши.

– Не иронизируйте, – обиделась она. – Уверена, что мое мнение разделяет любая нормальная женщина, ибо она по своей природе самка. В этом нет ничего предосудительного и унизительного. Когда женщина и мужчина остаются наедине, то у них невольно возникает желание глубже познать друг друга, испытать наслаждение. Сама природа их сближает для продолжения рода человеческого.

– Вы слишком откровенно рассуждаете о сфере интимных, пикантных отношений, – заметил Дубняк.

– Что скрывать? Мы не наивные школьники, для нас нет тайн и запретных тем, —отозвалась Блинкина и апеллировала к подруге. – Ничто человеческое нам не чуждо, не так ли, Клава?

– Да, не чуждо, пока сердце стучит и кровь бурлит, – нехотя отозвалась Рябоконь, отлично осознающая, что Розалия пригласила мужчину для заветной цели, а ее, как свидетеля их общения на всякий пожарный случай.

«Мадам явно сексуально озабоченная, – подумал стоматолог. – Вместо того, чтобы вести беседу об искусстве, погоде, старческих болезнях, ценах на рынке и в аптеках, она акцентировала внимание на половых отношениях. Наверняка, после ухода подруги станет соблазнять. Надо избежать искушения. Старуха для любовных утех старовата. Сердце может не выдержать нагрузки».