– Ира! Зачем же так?

Жена уже начала мыть посуду. После слов мужа резко откинула головой нависшие волосы и повернулась к нему.

– А ты ни о чём не догадываешься?

«Началось», – подумал он и приготовился к обороне.

– Ты ничего не видишь и не знаешь. Да? – слегка сорвавшимся от обиды голосом продолжила Ирина.

Виктор нервно закурил сигарету, подошел к окну.

– Даже слушать не хочешь, – бросила она ему в спину. – Да?

Тогда он выбросил в форточку недокуренную сигарету и повернулся лицом к жене.

– Я только вижу, дорогая, что ты сегодня не в духе.

– Не в духе! Ха, ха, ха, – истерично засмеялась Ирина. – Да ты хоть знаешь, дорогой, сколько мы должны по коммунальной оплате за квартиру? А сколько я назанимала денег у знакомых? Стыдно им на глаза показаться! Ты об этом знаешь? – подступала она к Виктору с недомытой тарелкой в руке.

– Да. Знаю, – пытаясь быть сдержанным, ответил он и скрестил руки на груди.

– Ничего ты не знаешь! – вскрикнула со злостью Ирина и хлопнула мокрой тарелкой об стол.

В воздух посыпались осколки и шурша застучали по полу. Виктор бросился к жене, обнял одной рукой, а другой перехватил фарфоровую вазу, уже схваченную ею, и поставил на место. Он прижал к себе дрожащую в истерике плачущую Ирину, стал успокаивать и гладить по спине.

– Ничего. Это пройдет, – ласково заговорил он.

Ирина оттолкнула мужа.

– Ничего ты не понимаешь! – снова разрыдалась она и стала бить по широкой груди Виктора своими маленькими кулачками, словно пыталась достучаться до его совести. Но он опять обхватил Ирину и крепко прижал к груди.

На этот раз она затихла, прикоснулась к рубашке мужа мокрой щекой; вздрагивая от неожиданных всхлипов, постепенно стала дышать ровно и спокойно. «Кажется, пронесло», – промелькнуло у Виктора в голове. Но не тут-то было.

– А ты где задержался, милый? – неожиданно тихо спросила жена, оставляя голову на его груди и слегка вцепившись руками в рубашку.

– Я? – переспросил он.

– Ты, ты, – вкрадчиво подтвердила она.

– Где же ещё? На работе, дорогая. Надо было закончить оформление классного стенда. Скоро праздник. Сегодня Николай Федорович меня уже «пропесочил», а наша «мадам», завуч (ну ты её знаешь, Ирочка!), пригрозила на следующий год отнять классное руководство. Пришлось остаться, что бы доделать этот проклятый стенд. Понимаешь?

– Понимаю, дорогой! – с ироническим вздохом отпустила рубашку Ирина. – Только я звонила в учительскую. Там мне сказали, что ты ушёл сразу после занятий.

– Это неправда! После занятий я остался с учениками оформлять стенд.

– Я была там… – сказала она, отошла от Виктора и посмотрела ему в глаза.

– Где?

– В школе. Зашла по дороге (думала вместе домой поедем), а мне сказали, что ты уже ушёл или оформляешь стенд в классе. Я – туда, – уже в полный голос заговорила Ирина, – но твоя классная комната оказалась закрытой… Подождала – и пошла домой. Вот так, «Красавчик»! Так, где ж ты был? А? – снова начала подступаться супруга.

– Ну, хорошо, хорошо! – занервничал уже Виктор и опять подошёл к окну. – Решил прогуляться после работы по свежему воздуху, немного отвлечься.

– И как? Развлёкся?

– Только прошу не подменять слова. Я сказал «отвлечься».

– И от кого ты хотел «отвлечься»? – передразнила его жена, акцентируя последнее слово и уперев одну руку в бок. – От меня? Или, может быть, от своих несчастных детей, которым скоро не в чем будет ходить в детский сад?

Но как только Виктор, не подозревая ничего плохого со стороны Ирины, вознамерился открыть рот, чтобы возразить ей, она размахнулась рукой и влепила ему пощечину. Такого обращения со стороны супруги Виктор не ожидал и остановился как вкопанный. Ирина размахнулась ещё раз, но, заметив в глазах мужа окаменелость, опустила руку. Он оттолкнул её и широким шагом покинул кухню. В прихожей, не переобуваясь, в одних тапочках, открыл выходную дверь и вышел на лестничную площадку. Там он снова нервно закурил, немного постоял, раздумывая над тем, как ему поступить дальше, а затем решительно стал спускаться вниз.