Вскоре стало ясно, что, несмотря на то что оба кота имели одинаковую породу и родословную – Тейлор был фактически племянником Бейкера, – характеры их отличались, примерно как небо и земля. Если Бейкер перемещался вслед за солнцем в главном зале и выбирал места для отдыха на стойке и у двери, чтобы быть поближе к посетителям, Тейлор, наоборот, довольно быстро продемонстрировал, что не горит желанием приветствовать публику. Ему не нужно было много общения. Он предпочитал проводить большую часть времени в рабочей комнате, устроившись именно на той стопке документов, которые мне требовались в данный момент.

На самом деле, за то короткое время, что Тейлор успел провести в библиотеке, он не фокусировал свое внимание ни на ком другом – будь то посетители или сотрудники, – кроме меня. Мне пришла в голову мысль: так как я одна забирала его из аэропорта, вполне возможно, именно мой образ отпечатался в его мозгу, и я стала для него единственной. Это очень похоже на тот случай, когда утенок или цыпленок мгновенно привязывается к первому живому дышащему существу, которое видит сразу же после того, как появляется на свет.

Ивонн, несомненно, была рада появлению котов, но, будучи директором библиотеки, работала в отдельном офисе, и ей часто приходилось уезжать из города в командировки. Так что ее не всегда можно было застать на рабочем месте, да и ее кабинет, как правило, был закрыт. Поэтому совершенно логично, что именно на меня были возложены обязанности следить за тем, чтобы у животных было все необходимое. Я также должна была вступаться за них в случае, если какой-нибудь посетитель станет вести себя слишком активно.

В очередной раз, когда Тейлор покинул мой стол, чтобы совершить свой дежурный осмотр библиотеки, я решила соорудить ему постель, которая была бы удобнее стопки бумаг. Я извлекла из небытия старый вязаный шерстяной платок, нашла коробку, которую мы держали под абонементным столом, и сделала для него уютное гнездышко с краю стола. Когда Тейлор неторопливой походкой вернулся назад, он немедленно запрыгнул прямо на кипу заявок межбиблиотечного абонемента и занялся приготовлениями к долгому дневному сну. Констанция все это время наблюдала за мной. Она была опытной кошатницей и знала, что Тейлор таким способом просто развлекается. Я похлопала по платку. Тейлор поднял голову, встал и покорно улегся в центре шерстяного гнезда.

– Впечатляет, – заметила Констанция. – Большинство котов просто проигнорировали бы тебя.

– Но Тейлор не такой, как большинство котов, – ответила я и продолжила печатать.

Все было и так предельно ясно.

На следующее утро, когда я вошла в офис, то увидела Тейлора там же, на платке. Он сидел прямо, задние лапы были вытянуты вперед и немного в стороны, а передние покоились на бедрах. Он походил на йога, которого нечаянно потревожили во время медитации. Тейлор уставился на меня, а я начала хохотать и не могла остановиться. Парочка наших сотрудниц просунули головы в дверь, пытаясь понять, что там за переполох. И тоже начали смеяться.

– Я никогда не видела, чтобы кот проделывал такое, – удивленно сказала одна из них.

– А ему удобно? – спросила другая.

– Может, он сломал себе что-нибудь?

Тейлор слегка дернул ушами, но остался в той же позе, приветствуя каждую из нас по отдельности едва заметным кивком головы, словно бы он и вправду был милосердным Буддой, благословляющим нас.

– Он как будто медитирует, – заметила Констанция. – Как ты заставила его сделать это?

Я посмотрела на нее поверх очков.

– Шутишь? Конечно, я его не заставляла. Разве ты не знаешь, что нельзя заставить кота делать то, чего он не хочет, если только для этого нет чертовски серьезной причины.