– Ладно, ребята, пойдемте отсюда, – предложил Даня, и все понуро поплелись обратно.

Но непонятно почему далеко уйти детям и мне, мирно бежавшему за ними, не удалось. Они топали между всевозможными крестами, надгробьями и прочими элементами кладбищенской архитектуры уже минут пятнадцать и по моим ощущениям должны были уже дойти до ворот. Но вместо них увидели…

– Так, ребят, кто знает, сколько дубов на этом погосте? – задумчиво почесал подбородок Костя.

– Один конечно, – неожиданно выдала целых два слова из несвойственного ей словесного репертуара Вероника.

– Значит мы прошлись по кругу и вернулись, – подытожил и так очевидную вещь Даня.

– Неудивительно, здесь в темноте заблудиться как нечего делать, – вздохнула Инна.

– Просто нужно знать короткую дорогу, – продолжила удивлять расширением своих голосовых возможностей Вероника. – Пойдемте.

– Откуда ты знаешь, куда идти? – напрягся Макс.

– Я готесса, умник! – многозначительно проговорила Верзиперзева тоном, которым обычно признаются в своем высоком королевском происхождении.

– А, понятно, – ответил Максимка, хотя я не уверен, что он действительно что-то такое понял. Я, если честно, тоже не врубился. Но мне простительно, я же не местный.

Ребята, ведомые готичной дамочкой, сделали крюк по старой части кладбища с древними помпезными склепами и грациозными скульптурами ангелов и плакальщиц. Затем повернули пару раз направо, затем налево около огромного мраморного креста с табличкой «Помним, скорбим» и пришли…

Опять к злосчастному дубу!

– Ну, молодец, мадам Сусанина, – «похвалил» Костик.

– Это невозможно! Я здесь каждый склеп знаю! – в сердцах топнула ногой Вероника.

– Хи-хи-хи! – послышался злорадный тоненький смех откуда-то из кроны дерева.

– Кто там? – решил щегольнуть перед ребятами показной храбростью младший Кардиганов, и только по тому, как немножко дрогнул его голос на последнем слове, впечатление несколько смазалось. – А ну слезайте! Мы знаем, что вы там.

На второй раз получилось гораздо лучше, мальчик почувствовал себя без пяти минут героем.

Но в ответ тоже прозвучал противненький писклявенький хохот, и никто почему-то не ринулся выполнять указания Дани. Мальчишке показалось, что из кроны дерева стали доноситься странные звуки, похожие на потрескивание дров в костре.

Затем откуда-то слева послышался чеканный цокот подков и ржание. Но откуда может взяться лошадь на кладбище ночью, тем более после двух ночи. Ну, в смысле, до двух, конечно, тоже… В общем, вы и так поняли, что я хотел сказать.

Ржание и шум явно конного происхождения переместились влево. Затем вернулись обратно. То ли пока невидимая лошадка была не одна, то ли перемещалась прямо с крейсерской скоростью. Оба варианта казались безумными в интерьерах местного погоста. Впрочем, как и сам факт присутствия здесь копытного.

Дети не стали дожидаться, когда таинственный скакун или, не дай бог, целый табун решит показаться им на глаза, и со всех ног бросились бежать. Я последовал их примеру и припустил следом. Они бежали долго и упорно, почти на пределе возможностей. Я не знаю, как у них, но у меня уже сбилось дыханье, лапы налились свинцом, и в боку появилась такая резь, что хоть криком кричи. Но страх оказался сильнее немощи кошачьего тела, которое, между прочим, не лошадиное и никогда не было рассчитано на безумную гонку по пересеченной местности.

А пресловутый топот подкованных копыт и не думал утихать, он настырно и надоедливо бежал следом за нами. Но его источника пока не было видно. И если честно, было бы неплохо, если бы мы его вообще не увидели. Я, знаете ли, не был любопытным кошаком и уж, конечно, не горел желаньем познакомиться с аборигенной кладбищенской живностью. С нежитью, если что, тоже…