Но Ика будто не собирается ожерелье отдавать, несмотря на то что старухе самолично выдал расписку. Он, на правах управляющего ссудной кассой и центральным ломбардом, открыл сейф и забрал ожерелье. Говорит, будто редкая удача и изумруды обеспечат нам безбедное существование, но, возможно, вдали от дома. А старуха не узнает, поскольку он заказал Тимофею копию. Когда так, старуха не сможет отличить.

Это мошенничество. Преступление! Я так ему и высказала. Он обругал меня дурой и уехал утром, только развиднелось. Что будет – ума не приложу. Мне эта история страшно не нравится.

– Что пишут? – зевнув, поинтересовался кот, потягиваясь на диване.

– Дневниковые записи дамы, некогда жившей в этом доме.

– Ну-ну. А валериану ты где оставила?

– На столе.

Даша посмотрела в окно. Несмотря на поздний час, было светло. Белая ночь. Двор выглядел таинственно, утратив яркие краски, словно кадр в чёрно-белом кино. Дорожка к дому хорошо просматривалась сквозь росший под окном сиреневый куст.

Строчки дневника ещё можно было разглядеть без света.

Места себе не нахожу. Если он пойдёт на этот шаг, всё может обернуться большой бедой. Пусть бы одумался. Весь день пытаюсь отвлечься.

По случаю вспомнила историю. Л-ский за столом рассказывал о знакомом столичном дантисте (я, кажется, понимаю о ком), он якобы соорудил себе карьеру, лукаво приладив в начало фамилии литеру А с расчётом, что мучающийся зубной болью не будет долго выбирать, а раскроет «Весь Петербург» и первым долгом натолкнётся на дантиста с литеры А.

Такие истории кажутся милыми по сравнению с тем, что учинил Ика этим ужасным поступком.

Не погода, а напасть. Хмурое небо второй день кряду. Дождь всё никак не соберётся. Ходит где-то за Фёдоровским. К нам не заглянет. Если не беспокойство по поводу Икиных дел, заснула бы на ходу. Накануне вечером сидела у Л-ских, но и там все как сонные мухи. Даже Шура перестал читать свой листок.

Нил принёс из оранжереи первый огурец и пучок зелени. Решили по этому поводу устроить торжество «первого огурца». Прошка приготовила отличную окрошку. Немного варёной говядины, копчёного языка, накрошила туда огурец, зелёный лук, укроп, петрушку, соль, перец, варёные яйца и развела всю эту красоту кислыми щами. Что за чудо! Только у меня в животе случилось брожение, а сегодня вечер у Н. Ожидается «сюрприз».

Важно, чтобы со мной тоже не случился сюрприз, из-за которого я не смогу попасть в салон к Н.

Вчера вечером приезжал Ика, пока я была у Н. Зачем-то послал Наташу за Нилом, и они вместе провозились в оранжерее больше двух часов. Что они там делали, Наташа не поняла, дверь кабинета заперли, а вход в оранжерею только оттуда. Прошка проговорилась, что Нил вслед за тем страшно ругался, якобы работал не свою работу. Мне в оранжерею нынче тоже воспрещено. Ика запер кабинет и ключ. По всему, увёз с собой в Петербург.

Не ведаю, что он вознамерился сотворить, но точно не высадить свежий розовый куст. Расспрошу у Нила. Завтра ему надлежит прийти.

Вчерашний день в салоне прекрасно провели время. Моё брюхо, к счастью, не подвело, окрошка улеглась. Много смеялись.

Сколько фантазии у Н.! Какие-то курильницы, восточные декорации! Впечатление восточного гарема! Сначала хозяйка ходила обряженная в покрывала, потом постепенно разоблачилась, обнажила декольте. При её громадном росте сие странно и жутко, но вместе с тем обольстительно и прекрасно. Угощение восточные сладости, всё крайне липкое и приторное. Охотников на подобные яства сыскалось мало. Все как на спасительный плот напустились на сёмгу и балыки. После еды хозяйка декламировала произведение собственного сочинения (упомянутый сюрприз!) под аккомпанемент разных инструментов. Новое произведение свёрнуто в свиток, к ужасу гостей, не понимающих, когда закончится декламация. Силились с Д. Ю. подсчитать, сколько впереди метров чтения.