Слева над водой низко кружили голодные чайки, справа изредка проезжали машины по узкой однополосной дороге. На небе собирались серые тучи в преддверии дождя. И внутри словно щелкнул тумблер. Как всегда.

Мысли, до этого медленно приходившие к безмолвию, опять закружились – на этот раз вокруг зудящего желания действий. Не это ли лучшее место, не это ли лучшая погода?

На самом деле не существовало «лучшей» ситуации, подходила каждая. Потому что желание Авроры, как болезнь (пожалуй, психиатр назовет это навязчивым расстройством), начавшись, подстраивало под себя все происходящее.

Вот эта пустота на дороге (одинаково – вот это стечение толпы на развилке), вот эта музыка, вот эта туча. Нужно действовать, нужно видеть – она должна, она обязана. Если не смотреть, случится непоправимое.

Она любила и ненавидела эти состояния, но соскальзывала в них не просто по накатанной, но будто мча на санях с любимой горки. Можно попробовать соврать себе, что она устоит на этот раз, просто прогуляется, что это желание не властвует над экзорцисткой безраздельно. Ведь она не для этого вышла погулять, правда?

Все же, оттягивая момент, Аврора с трудом держала себя «по эту сторону». Навстречу шел молодой парень, в коротком черном пальто, и наряд Авроры явно привлек его внимание – взгляд скользил по ней, не отвлекаясь ни на машины, ни на чаек. А потом порыв ветра сдул с лица волосы, открывая шрам. И юноша постарался поскорее пройти мимо.

На этот раз она улыбнулась вполне искренне возвращению своего одиночества посреди Города.

Аврора была вся как ее шрам – недоделанная, местами кривая и резкая, везде не к месту и всегда как на войне. Шрам скрывал ее возраст и добавлял солидности. Он отпугивал всех, кого она хотела бы отпугнуть – стоило лишь улыбнуться. И он скрывал ее чувства не хуже маски.

Но главное, что с ним Аврора никогда не была «обычной». Это как надеть карнавальный костюм и спуститься в метро. Все будут видеть, что ты не простой офисный планктон, ты едешь на вечеринку с фантазией и скоро тебе будет довольно весело. Кто-то позавидует, кто-то осудит, но даже прошедший мимо будет знать, что ты не из общей массы. С шрамом то же самое.

И она с мучительным удовольствием отпустила мысли. Позволила себе видеть то, что другим не дано.

Всегда как на войне, вокруг – как поле битвы, где мертвых не счесть и тела закрывают землю ковром.

Аврора моргнула, и набережная преобразилась.

Слева по-прежнему бились в голодных поисках чайки, справа проезжали редкие машины. И даже серые цвета не потеряли в красках… Но все укутали крохотные яркие огоньки. Тут и там они мерцали, плясали одним им ведомый танец, хаотично двигались, пытаясь куда-то вести.

Город был усеян этими маленькими светлячками, и где-то их было даже больше, чем фонарей на Проспекте. И для тех, кто мог видеть – картина была воистину завораживающей… если не знать ее суть.

Когда Аврора увидела их впервые, она попалась. Она была еще ребенком и решила, что оказалась в сказке. Что ее окружают феи и добрые эльфы, что за углом начнется настоящее волшебство. Она радостно неслась вперед, забыв обо всех своих делах и желаниях. Лишь одно стремление двигало ею – присоединиться к хороводу, отправиться в сказку, которую сулили огоньки, навсегда.

Ее с трудом поймала бабушка. Она же учила не смотреть – никогда не смотреть без надобности. Да и тогда не задерживаться, дольше минуты выдержать мог не каждый взрослый.

Потому что Блуждающие огни заведут тебя в болото.

С первого раза Аврора не поняла, и уже через неделю бабушка снимала ее с моста. Через месяц – с крыши дома. Тогда попытки «поглядеть» Аврора оставила надолго, хотя желание не покидало.