. Однако выведено из строя оказалось куда большее число тяжелых танков. Всего в батальоне имелось на 11 марта аж 59 линейных и 3 командирских «Тигра», из которых только 12 (+1 командирский) танков числились боеготовыми, 17 (+1 командирский) танков находились в краткосрочном ремонте длительностью до 14 дней и 30 танков – в долгосрочном ремонте. Однако состояние батальона «Тигров» было подобно туго натянутой струне, готовой вот-вот лопнуть. Из 15 штатных 18-тонных тягачей для эвакуации имелось 13 единиц, но ни одного исправного. То есть эвакуировать подбитые «Тигры» было крайне проблематично. При смещении линии фронта это грозило потерей обездвиженного ремонтного фонда.

Солдаты дивизии СС «Лейбштандарт» буквально на руках тащат по грязи легковой «Кюбельваген».

Тем не менее продолжение сражения с двумя немецкими подвижными соединениями считалось в штабе фронта бесперспективным. Вечером 13 марта штаб Д. Д. Лелюшенко полностью переориентировался на новое наступление. В шифровке № 605, полученной от Военного совета фронта, указывалось: «Исходное положение для наступления занять 18.3 в районе Скалат, Гжимайлув, Иванувка, откуда перейти в наступление в общем направлении на Гусятин, Каменец-Подольск»[79].

По факту уже 12 марта на новое направление была переброшена одна бригада 10-го гв. танкового корпуса. Как мы видим, задача ставилась с опережением – исходное положение назначалось в еще не занятых Гжимайлуве и Скалате. С другой стороны, в условиях распутицы перегруппировка и накопление боеприпасов были делом непростым, и приказ на сосредоточение в новый район передавался заранее. По расчетам командования фронта наступление 4-й танковой армии должно было получить «второе дыхание».

Грузовик ЗИС-5 с трудом пробирается по «бездонной» дороге. В этом грузовике отчетливо видны черты техники военного выпуска – одна фара, деревянная кабина водителя, крылья упрощенной формы.

К тому моменту на развитие успеха на новом направлении уже работал 6-й гв. мехкорпус. В середине дня 12 марта, после тяжелого марша по раскисшим дорогам, 49-я и 17-я мехбригады корпуса перешли в наступление. 127-й танковый полк (11 танков) с десантом мотострелков обошел Скалат Старый и в 16.00 ворвался в Скалат. Расчет Г. К. Жукова, по крайней мере на этом этапе, оказался верным – оборону на этом направлении держали строительные батальоны. После овладения Скалатом горючее и боеприпасы были на исходе, и командование принимает решение отвести танки в северную часть города. Однако до Скалата еще могла дотянуться немецкая 7-я танковая дивизия своим левым флангом. Контратака ее бронегруппы последовала уже вечером 12 марта. Автор не располагает сведениями о численности танкового парка соединения на 12 марта, но 13 марта в строю насчитывалось: 1 командирский танк, 12 Pz. IV, 1 «Пантера», 10 «Тигров», 14 «Мардеров»[80]. Советская сторона оценила силы атакующих собственно Скалат в 2 «Тигра» и 4 Pz. IV. Оставленные на позициях в южной части города подразделения 49-й мехбригады под ударом танков вынуждены были отойти. Немцы заявили об уничтожении 7 танков, согласно отчету 6-го гв. мехкорпуса за день были потеряны 5 танков подбитыми и 4 сгоревшими[81]. Вечером 12 марта от командующего 4-й танковой армией был получен приказ перейти к обороне и подтянуть матчасть.

Контрудар пехотой. Как уже указывалось выше, Г. К. Жуков в целом верно оценивал слабость стыка между немецкими группировками в районе Волочиска и под Тарнополем. Однако германское командование тоже осознавало угрозу, исходящую от зияющей в построении XXXXVIII корпуса бреши. Поэтому именно сюда были направлены прибывающие в группу армий «Юг» резервы: 359-я и 68-я пехотные дивизии.