Так они уговорили маму, и кот остался жить в семье Борисовых. Какая это была замечательная семья! Никто тут никогда не кричал на Трюшу, не пинал его ногами, все только гладили, ласкали и вкусно кормили. А вот бабка Аксинья, бывало, могла пнуть свое животное, чтоб оно «не путалось под ногами». Не больно, но обидно! А Костик никогда не гнал его, разговаривал с ним, любил его. Да, да, любил, Трюша это точно знал.

Нужно сказать, что Костя по настоянию мамы расклеил в своём квартале объявления, что, мол, нашёлся кот, зовут Трюшей, вернём по первому требованию. Внизу объявления была красивая Трюшина фотография. Каждый день Костик просыпался с мыслью: «Хоть бы не нашёлся этот самый хозяин!» Возвращать Трюшу по первому требованию он не собирался. Кот, понятное дело, на этот счёт был абсолютно спокоен. Он всеми силами старался утвердиться в этой квартире под номером 22 в доме №14, завоевав и мамино сердце. Он был очень, очень послушным. Он четко выполнял все заведенные мамой правила: на стол и постель не лазить, когти о диван и кресло не точить, к клетке с попугаем не приближаться. И, наконец, на четвёртый день пребывания кота в доме мама Елена, почесывая Трюшину шейку (а у него ещё был симпатичный белый «галстучек» на груди») сказала:

– Трюшенька, ты и вправду оказался таким умницей! Хороший, хороший наш котик! Даже жалко тебя отдавать, если найдутся твои хозяева.

«Всё! Я – вне подозрений, – решил кот. – Пора избавляться от наглого крикуна! И заживём мы с Борисовыми ещё лучше!» План по избавлению от Рокки был придуман им давно. Это был незамысловатый план: нужно было просто буквально выгнать попугая из дому, через форточку. «И я тут буду совсем не причем, – убеждал себя рыжий тиран, у которого на душе было всё же не очень спокойно. – Попугай постоянно пытается открыть дверцу клетки. Правда, пока ему это не удавалось сделать, а тут вдруг взяло и удалось! Что, не может такого быть? Может! Вылетел из клетки, а потом – фьють в форточку. Причем тут кот, скажите на милость? А Борисовым только лучше будет. Сами они от доброты своей не хотят его выгнать, а тут раз – и нет крикуна! И никто не виноват».

Убедив себя, Трюша легко вскочил на крышку чёрного полированного пианино. Клетка стояла на верхней части инструмента, и Рокки, свесившись с жердочки, изумлённо сверху вниз посмотрел на кота. За прошедшие дни тот не только ни разу не приблизился, но даже и не смотрел в сторону клетки. Такое невнимание несколько задевало общительную птицу. «Могли бы поговорить, пусть даже поругаться, всё же вместе живем! Даже обидно!» – думал попугай, тщетно пытаясь разными способами привлечь внимание нового жильца. И сейчас, когда тот оказался совсем рядом, бедная птица разволновалась, испугалась и обрадовалась одновременно.

– Не бойся, – сказал кот вполне доброжелательно, – вот смотрю на тебя, и жалко становится – целыми днями в клетке. Небось, летать хочется?

– Хочется, – пролепетал Рокки, у которого от избытка чувств сильно забилось сердце и начисто отключился и без того слабенький разум.

– Ну, так и быть, попробую открыть клетку, полетаешь немного, крылья, так сказать, разомнешь.

И кот, запрыгнув наверх, стал возиться с довольно хитрым замочком на дверце. Чем больше он пытался его открыть, тем больше понимал, что с таким замком сам попугай, находясь внутри клетки, не справится. «Может, ну его», – мелькнула мысль. Но желание осуществить задуманное было очень сильным, и Трюшу осенило: «А может быть, это Костик по рассеянности забыл закрыть клетку, когда кормил попугая? Есть такая вероятность? Есть! И опять же, кот тут не причем!» В этот момент легкая дверца открылась, доверчивый Рокки выскочил наружу и, цепляясь коготками, взобрался на крышку клетки. Затем он стал с наслаждением расправлять крылья и тут увидел мощную кошачью лапу, занесённую над ним. Обманутый попугай в панике закричал: «Спасите, едят!» Метнулся к окну и полетел в неизвестном направлении, подхваченный порывом холодного осеннего ветра.