И, разумеется, все остальные мгновенно обнаружили в нем пример для подражания. Кто-то ради славы, кто-то из зависти, но писать письма о каких-либо события из своей жизни начали все, кому не лень. А те, кому было лень, просили писать других.

Местная газета, чьи периодические издания пребывали в полном забвении, смекнула, к чему все идет и предложила печатать эти перлы народного творчества за свой счет и притом большими тиражами. Желающих прославиться становилось все больше, и вскоре дела у газеты пошли в гору.

Люди писали обо всем подряд, лишь бы засветиться в очередной партии писем, которые в школу сначала приносил курьер, а спустя полгода привозил уже грузовик.

Спустя еще полгода писательская лихорадка охватила весь город. Некоторые наиболее способные и интересные литераторы становились очень популярными личностями, и их письма обрели высокую ценность. Ну, разумеется, и стоимость. У таких ребят быстро находились спонсоры, отстегивающие немалые гонорары и вместе с тем, насаждающие в обществе свои личные, зачастую меркантильные идеи.

Гипатия не писала писем, поскольку считала, что ее жизнь – это ее жизнь, но никак не общественная. Окружающие ее не понимали, высмеивали и считали, что жизнь у нее такая скучная, что и писать попросту не о чем. Не то что у них! Вот любимый котик сходил мимо лотка – об этом тут же надо сочинить повесть, да еще с иллюстрациями! Вот кто-то решил сварить макароны – и об этом совершенно необходимо написать обучающую инструкцию!

А что самое невероятное – читателей было хоть отбавляй!

Так что половина класса, сидя на уроке, писала письма, а вторая в это же время – читала. Единственным лицом в школе, кого интересовала учеба, было лицо Ломоносова, взирающее с пожелтевшего от времени портрета на творившееся кругом разложение сознания.

При этом родители Гипатии считали, что ее школьная жизнь разнообразна и интересна. Ведь учёба – это так весело увлекательно! Учиться – это не скучно и чрезвычайно необходимо, особенно когда семья еле сводила концы с концами. Мать с двумя высшими образованиями за плечами и отец – с тремя… Да, пожалуй, их молодость прошла не зря… Чего только стоило имя дочери, данное в честь первой в истории женщины-ученого – Гипатии Александрийской. Только вот, благодаря этому имени, ей не удалось достичь каких-либо высот ни в школьном обществе, ни в городской администрации, ни где-то ещё. Зато насмешек со стороны сверстников было хоть отбавляй.