Вира подошла почти беззвучно, хотя и понимала – все трое по движению воздуха, каждое мгновенье, знают где она находится и о её присутствии не забывают.

Она поставила для мужчин на стол небольшой кувшинчик редкой земляничной настойки и три деревянные чаши, резанные с осины и украшенные костяными вставками в виде цветов.

Барг слегка нахмурил брови и покосил глазом на Арна.

Ведьма уловила это мимолетное движение:

– Ему такое полезно, да и вам горло на ночь промочить для крепкого сна, только на пользу будет.

– Вооот! – съехидничал Пяст – а все кругом про погибель здоровья в бочке с медовухой…

– Многие яды спасают тебя от хворей когда по малой капле принимаются, и многие целебные настои убьют тебя, когда потребляешь без меры, юный филин.

Старейшина взял чарку в ладонь и, про себя, ухмыльнулся – дома лаптем хлебать будут, ведьме в подарок душу вкладывают, чувствуют, что и она души в ремесле своем не жалеет. Отхлебнув глоток, не удержался и закатил глаза от удовольствия – напиток сладок и ароматен как тертые с медом ягоды, но и жаром изнутри обдает, аки добрая медовуха.

– Знаю к чему ведешь Арн – посмаковав напиток, вернулся к разговору старейшина – вижу, как на восток война твоя тебя тянет…

– Не мое женское дело, но, раз уж вы в моей хате свой совет держите, то позволю себе слово вставить – сколько раз вам мальчикам надо лбом об одну и туже корягу приложиться, чтоб понять, что больно будет?

Дожидаться ответа умная ведьма не стала и вышла из комнаты, предоставив мужские разговоры мужчинам. А ответы эти ей не нужны, их должны дать мужи сами себе. Ей же достаточно, чтобы они вспомнили ошибки своих отцов и дедов.

– Умна баба не по годам – пожевав губами произнес Барг и покосился на Арна.

– Знаю что ты скажешь старейшина, помню сколько раз, отбившись от стай проклятущих тварей, ходили на восток искать логово, и, что никто ни разу не вернулся помню. Только ворги вернулись, они всегда возвращаются… И еще много чего помню, что никогда не забуду…

Барг потупился, запрещать вольному человеку кровью за кровь мстить у них считается подлостью. А на кровь этот филин право имеет.

Когда мать его, пойдя на дальние ягодные поляны, не вернулась к заходу, а отец его в лесу на ночной засаде был, тринадцатилетний филиненок под самый закат убегает в лес. Уж никто не знает как, видать свою тень обогнал, но мальчонка и мать успел найти, она ногу сломала когда завал деревьев перелазила, и на дерево ей помог залезть. К тому возрасту мальчика отец успел натаскать так, что лук его мало отличался от взрослого, да и стрел парень с собой хватанул здоровенный колчан. Да вот только не повезло им – стая в полном составе их запах почуяла. Юный Арн уже тогда не знал промаха, и многие серые твари получили от него стрелу в глаз или шею, но один из серебряных хвостов пролез по обратной стороне ствола, и когда молодой охотник его увидел, времени на прицельный выстрел уже не было. Он загнал ему стрелу в шею, но, получив смертельную рану, ворг намертво вцепился в бедро его матери и вместе с ней полетел вниз на землю, где во тьме сновали тени, состоящие из клыков и когтей.

Его дар – его проклятье. Видящий во тьме аки днем, мальчик кричал и сыпал стрелы градом на демонов, которые накинулись на его мать. Ее разорвали на его глазах, а, тогда еще старший охотник, Барг до сих пор помнит отголоски, полного отчаяния и ярости, детского крика, неведомо как долетевшего до деревни.

Утром его нашли на самой вершине дерева, где по тонким ветвям ворги не могли быстро передвигаться, множество следов от когтей заканчивались в пяти локтях ниже него. Привязанное к руке копье болталось на кожаном ремешке и было в крови и шерсти, колчан был пуст, левая рука в кровь измочалена тетивой. На земле нашли разорванные в клочки останки его матери и добрую половину немалой стаи воргов.