– Владыка, я…

– Я вижу, как ты на неё смотришь.

Павиус нахмурился, на этот раз по-настоящему.

– При всём уважении, Владыка, вы ошибаетесь. Пусть она расслабится, думая, что сумела завоевать моё расположение. Когда придёт момент, и этот бродяга… – он повернулся указать на отряд и невольно дёрнулся от внезапного осознания. – Где бродяга? – громко спросил он. – Где монах, что должен был отвести нас к Костяному Ворону?

Инквизиторы и охотники заозирались, словно он какая-то мелочь, что выпала из кармана и потерялась в высокой траве.

– Он пропал на вторую ночь вашего пребывания в замке, – обронил эльф, а когда епископ Арно возмутился, почему ему не доложили о пропаже, тот лишь равнодушно пожал плечами и, словно потеряв к ним интерес, повернулся к постоялому двору. – Вы не спрашивали.

Твари самых разных мастей хлынули из постоялого двора, выбираясь из окон, дверей и даже печной трубы. Бежали они так, словно встретили что-то, ещё более ужасное, чем они сами.

– Эй! – стоящая в дверях Паучиха помахала рукой. – Добро пожаловать.

– Помещение окурить, поставить защитные печати и прочесть по ограждающей молитве на каждую комнату, – скомандовал Павиус, направляясь к постоялому двору. – Меньше, чем по трое, не ходить.

– На голоса и подкрадывание не отвлекаться, – закончил за него один из охотников, Яков. – Знаем, чего проговаривать очевидное.

Во время вылазок строгая церковная иерархия размывалась, но, поймав строгий взгляд епископа, инквизитор извинился и замолчал. Возможно, стоило оставить епископа в замке.

Отряд расположился в главном зале, предусмотрительно проверив подвал, печь и дымоход. Закрыли все лазы защитными печатями и окропили святой водой. Ни одна тварь не сможет тут пройти.

Приготовили ужин. Паучиха и эльф от еды привычно отказались. Первая развешивала над окнами странные паутинки, последний забился в угол и делал вид, что спит.

– Что это? – краем глаза наблюдая за притворяющимся эльфом, спросил Павиус.

– Чтобы не снились кошмары. – отозвалась она, поглощённая процессом плетения.

Паутина появлялась словно бы из ниоткуда, связывалась узелками с другими нитями, образуя спиралевидное плетение.

– Я не могу полностью экранировать влияние Проклятья. Думаю, чем дальше мы будем заходить, тем сильнее оно будет. Потому сейчас нужно минимизировать его влияние, – объяснила подробнее Паучиха.

– У тебя есть имя?

Остановившись, она обернулась, удивлённо посмотрев в ответ.

– Что?

– Тебя ведь при рождении не Паучихой нарекли, значит, у тебя должно быть имя.

Сбитая с толку, она непонимающе приподняла брови и наконец ответила:

– Мия.

– А фамилия?

– Нет фамилии. Я родилась в деревне и росла при церкви.

Настала его очередь удивлённо приподнимать брови.

– Моя мать была местной блаженной, а отец – кто-то из деревенских. Полагаю, возможных претендентов было так много, что даже церковь не сумела найти, кто это постарался, и была вынуждена взять нас с братом под опеку. За мной нет рода, потому и нет фамилии.

– Понятно, – кивнул он и протянул руку. – Рейно Павиус.

С подозрением посмотрев на протянутую руку, явно ожидая подвоха, она всё же осторожно протянула свою.

– Я помню, граф представил вас.

– Сейчас мы союзники, и было бы неучтиво не познакомиться.

Пальцы у неё длинные, тонкие, мягкие. Кожа неожиданно тёплая. Отчего-то казалось, что она будет холодной и влажной, как у нежити. Глядя в серые, с алыми крапинками глаза, он несильно сжал запястье некромантки.

– Что вы задумали, мастер инквизитор? – попыталась она развеять странное напряжение, что образовалось между ними.

– Выбраться отсюда живым.