Пружинисто поднявшись, граф стремительно приблизился и  развернул её к себе.

– Позвольте, помогу.

– Может, лучше позовём служанок? – отступая, предложила Паучиха.

– Вы меня боитесь?

– Любая женщина, оставаясь с незнакомым мужчиной наедине, будет испытывать некоторую нервозность.

– Не бойся, – так тихо, что Павиус едва расслышал, прошептал он, глядя ей в глаза. – Тебя я кусать не стану. Только если сильно попросишь.

Оцепенев, Паучиха развернулась, позволив Виланду ослабить корсет. Виланд стоял совсем близко, наклонившись, он оттягивал ленты корсета, вынуждая её делать небольшие шажки назад, натыкаясь на него и спешно отступая.

Слишком близко.

Слишком интимно.

Павиус почувствовал, как к щекам прилила кровь. Словно он вернулся в далёкое прошлое к дыре в заборе в женской купальне. Встряхнувшись, он отстранился. Пришлось напомнить себе, что он здесь не из дурного любопытства, а следит за опасной тварью, способной наворотить невообразимых бед.

Но тут Виланд, наклонившись к ней, что-то прошептал. Вскинувшись, Паучиха резко повернулась, но была поймана за подбородок и развёрнута обратно.

– Не сейчас, – тихо проговорил граф.

– Спасибо, дальше я сама, – бросила она, спеша скрыться за ширмой.

Он вновь развалился в кресле, улыбаясь своим мыслям и раскручивая багрово-красное вино в бокале.

“Не похоже, чтобы граф нуждался в защите и помощи”, – мысленно проворчал Павиус и попятился назад к своему балкону.

Тут Паучиха вышла из-за ширмы в белой полупрозрачной сорочке, и он, неловко запнувшись, повалился на спину и упал бы вниз, не располагайся балконы близко друг к другу.

Женщина направилась к дверям, и пришлось спешно перебраться обратно, опасаясь быть замеченным. Он едва успел ввалиться в свои покои, как Паучиха вышла наружу.

Холодный ветер трепал полы белого одеяния. Вид с балкона открывался не слишком впечатляющий: на грязный двор замка, чёрную стену и Проклятые земли. Чёрную, безжизненную пустошь, покрытую колючими кустарниками, выжженной травой и сухими деревьями. Небо заволокли тяжёлые, свинцовые тучи, казалось, вот-вот начнётся дождь.

Обернувшись, Паучиха посмотрела в темноту комнаты, как показалось Павиусу, неприязненно. Отвернулась, закрыла глаза, выдохнула. С губ сорвалось облачко пара.

“Интересно. Значит, даже без сердца она тёплая? Или нагрелась, пока была в комнате у камина?” – в нём пробудился профессиональный интерес.

Сжав кулаки, Паучиха вновь глубоко вдохнула и выдохнула. Разжала пальцы и встряхнула руками.

С началом движения где-то вдали зазвучала флейта. Бесконечно грустная, пробирающая до костей мелодия. Женщина двигалась медленно, плавно, подчиняясь музыке.

Текучие движения завораживали. Звуки флейты заполнили сознание, вытеснив из него все мысли. Сидя на полу у балкона, Павиус наблюдал за танцем, не в силах оторвать взгляд.

Медленно, с неохотой тучи расступились, и на балкон пролился холодный лунный свет. Тревога, что скреблась изнутри с того самого момента, когда Павиус ступил на территорию замка, рассеялась. Стало тихо, спокойно, словно после долгого преследования тварей по болотам добрался до безопасного места и уснул в тепле.

Моргнув, Павиус резко отпрянул от окна, стряхнув с себя наваждение.

Магия.

Кровать была неудобной, постельное бельё сырым и с запашком, а в матрасе, похоже, кто-то копошился – и хорошо, если мыши, а не клопы или черви. От стен веяло холодом, словно сейчас середина зимы, сколько бы Мия ни жалась к огню камина, никак не могла согреться.

“Проклятье, – кутаясь в пахнущее сырой псиной одеяло, ругалась она. – Я же мёртвая! Я не должна мёрзнуть!”