– И зачем ты только это упоминаешь, – вздохнул Малт. – Мне хватает того, что я вижу их каждый день.

– Тихо! – прикрикнул Йонас. – Мы пришли. Принимайтесь за работу и без звука!

Нобилиллы вышли на поляну, на которую едва проникал лунный свет, отчего она была куда светлее и прекраснее всего леса, который мрачной стеной обступил ее. Остарион оглянулся на него и вздрогнул. Черные кроны деревьев в свете луны казались иссиня—черными, пугающими, словно монстры из детских сказок, пришедшие наяву. Все нобилиллы ненавидели этот пугающий лес, но не могли уйти, боясь людей, прогнавших их сюда. Они мечтали об этом все двадцать лет, что выживали в Черном лесу, но каждый раз разворачивались, едва лишь вставая на дорогу к выходу. Вскоре, нобилиллы забыли, что отсюда есть выход, и некоторые наиболее смелые нобилиллы, среди которых был и Остарион, изредка бродили по лесу, стараясь найти уже заброшенные тропы. Они не знали, что люди раскаиваются в содеянном и не смеют даже взглянуть на священный город, утерянный и для них. Изредка Остарион говорил, что им пора отсюда уходить – или они все здесь погибнут, но старейшина останавливал их каждый раз, стоило им только согласиться с молодым нобилиллом. Остарион ругал их, но и сам слушался старейшину, не смея перечить.

Сейчас он осторожно ломал ветви валежника, сбрасывая их в кучу, заодно прислушиваясь к звукам в лесу. Было тихо. Рядом с ним стоял Малт и, видимо, хотел поговорить.

– Откуда у тебя этот меч? – наконец спросил он шепотом.

– От матери достался, – ответил Остарион, отламывая очередную сухую ветвь.

– Я его раньше у тебя не видел. Почему ты не ходил с ним?

– Не было нужды. У меня был другой меч, – Остарион вспомнил свой старый клинок, покрытый сколами и затупленный настолько, что наточить его было невозможно. Несколько дней назад нобилилл выкинул его в болото. Теперь же, ощущая тяжелую темную сталь у себя за спиной, Остарион чувствовал себя гораздо спокойнее, чем раньше.

С этим мечом он мог уйти отсюда – однажды ему даже удалось дойти до края леса – солнце вовсю освещала пожухлые деревья и кустарники, кучи опавших листьев покрывали собой красноватый песок. Остарион запомнил дорогу туда и вернулся обратно в деревню, взволнованный и взбудораженный, но его рассказу никто не поверил. Над ним лишь посмеялись и только. Остарион же мечтал выйти к тому месту еще раз – чтобы наконец покинуть проклятый лес. Были и те, кто уходил из деревни, пытаясь уйти – но о них уже никто ничего не слышал очень давно.

На поляне не было паутины, словно по ней никогда не ходили пауки. Даже над ней не было и следов склизких белых нитей, как будто это место было для них особенным.

За поляной, в лесной глуши, где иногда каркали вороны, вдруг стало очень тихо. Остарион увидел в лесу мягкий отблеск лунного света. Едва слышимый перестук лап послышался откуда—то из глубины леса. Нобилиллы тут же прекратили ломать ветви и отступили к центру поляны, на ходу вытаскивая оружие. И вот, на освещенную лунным светом поляну осторожно ступила мохнатая паучья лапа. Твари заходили со спины, надеясь застать нобилиллов врасплох. Но было уже поздно.

Остарион вытащил свой меч и выставил его перед собой. Первый паук резво побежал вперед, едва заметив блеск стали. Тварь прыгнула. Остарион взмахнул мечом и перерубил тварь пополам! Зеленая кровь брызнула во все стороны, тело членистоногого с чавкающим звуком повалилась на траву. Пауки пошли в атаку. Остарион насчитал шестнадцать небольших, с большую собаку, тварей. Они шипели и плевались ядом, который стекал с их щелкающих жвал. Но нобилиллы не подпускали пауков слишком близко, пытаясь отрубать им лапы. Но одна из тварей сумела пробиться сквозь мечи и прыгнула на Йонаса, прежде чем тот успел бы увернуться – нобилилл упал, истошно завопя: