Я, весь мокрый от нервов, принялся искать коробочку. И еще окошко приоткрыл, чтобы запах соляры поскорее выветрился. Слез уже не было, лишь план действий, который надиктовала Тень. Я послушался. Я не знал, что мне делать.

Уложив Вениамина в коробочку из-под старого телефона, которую я нашел в ящике для бесполезных вещей, я обулся, оделся и вышел на улицу. Тень копошилась у сарая, там у нее был свой угол – специальный настил с инструментами, электрической шлифовальной машиной и разными железками. Рядом с настилом находилась дверь в кладовую, куда мне был проход воспрещен. На кладовой висел замок, ключ был только у Тени.

– Малой, иди сюда. Во, – произнесла Тень, держа сигарету в зубах и вручая мне самый настоящий православный могильный крест размером с книгу. Три гнилые деревяшки от старого подрамника, два маленьких гвоздика. – Пойдем.

Я тяжело вздохнул и вновь послушался Тень. Он взял лопату и пошел на конец огорода, минуя уличный туалет и припорошенную снегом кучу жухлой травы. Мы дошли до столба на углу, который натягивал колючую проволоку, как другие столбы по краю огорода. Тень вколола лопату в мерзлую землю, раз, два. Земля поддалась.

– Поклади, – сказала Тень. – Клади гроб в могилу.

Я подошел и медленно положил Веню в ямку. У меня дыхание сперло, я всплакнул. Мы немного так постояли. Я ревел. Затем Тень засыпала землей могилу, поправила лопатой и забрала из моих дрожащих рук крест, воткнув его в землю. Я ревел. Тень ушла, оставляя меня наедине с моим горем, напротив могила Вениамина. Я сбивчиво дышал и шмыгал носом, затем очень сильно замерз и поспешил домой.

Тогда я пообещал, что буду каждый Божий день навещать Вениамина.

На следующее утро так и поступил. Пока мама была на работе, я аккуратно отломил один цветок фиалки и поспешил к другу на конец огорода. Вновь постоял, погрустил и положил ему цветочек у крестика.