Я спросил, что же он не искал друга? И ребёнку было понятно, что он до сих пор этого Витьку помнит и переживает, если даже ключ хранит от комнаты. Как же так можно было обидеться на человека, чтобы потом с ним даже не поговорить?

– А что за тайна была? Что за секрет Витька выдал? – спрашиваю.

Дедушка посмотрел на меня так жалостно, что у меня сердце заколотилось сильно-сильно, и говорит:

– Представляешь, Костик, я не помню, что это был за секрет…

– Значит, зря вы поссорились? Значит, это было не важно?

– Зря, наверное… Просто мне было обидно, что он обманул моё доверие. В настоящей дружбе доверие – самое ценное.

Я подумал, что полное доверие – это очень редкая штука. Вот дедушка мне сказал, что хочет в этот дом пойти, чтобы клад искать, а сам пришёл сюда, потому что скучает… И заранее мне эту историю доверить не смог. Хотя… Спасибо, что сейчас смог.

Правда, оказалось, что и с кладом дедушка меня не обманул. Мы посидели ещё немного. Я окно дорисовал, потом санки на стене рядом с окном. Ну и что, что они в коридоре висели. Они на рисунке рядом с занавесками классно смотрелись.

Перед тем как уходить, дедушка попросил меня засунуть руку за чугунную батарею, поискать там что-то. Я пошарил рукой между батареей и стеной. Есть! Старая жестяная коробка из-под конфет. То есть был клад! Настоящий!

Мы вместе открыли коробку – крышка не сразу поддалась – и вместе начали рассматривать содержимое. Дедушка не сказал мне: «Давай сначала я посмотрю, а потом тебе покажу», хотя в коробке было очень личное. На внутренней стороне крышки гвоздем, наверное, было нацарапано послание: «Димка! Найди меня. Не обижайся. Ты мой лучший друг». И ещё там был значок овальной формы со светофором и странной надписью «Отличный движенец». Но надпись же не важна. Важна Память. Поэтому я тут же прицепил значок дедушке на пиджак, тем более, если слово «движенец» от слова «двигаться», то дедушка – молодец. Много двигается!

На выходе из разрушенного дома нас встретил участковый. Оказывается, полиция всегда дом осматривает, чтобы туда дети и подростки не заходили. Лучше бы забор покрепче сделали или дом отремонтировали. Как нормальному ребёнку в такой дом не залезть? Там же всё самое интересное!

Нас с дедушкой с позором отвели к моим родителям. Мы отпираться не стали: да, были, да, через дырку в заборе. Мама плакала, сочиняла, что там с нами могло бы случиться, и сама пугалась своих историй. А папа сказал, что теперь ни мне, ни дедушке не сможет доверять. Что теперь мы оба должны будем заслужить его доверие.

Вот тут уж я не смог молчать и сказал родителям, что и им тоже хорошо бы вести себя так, чтобы я хотел им все свои тайны рассказывать и не боялся, что они ответят, что любая моя идея – глупости. Папа с мамой как-то сразу замолчали и с большим интересом на меня посмотрели. Я не стал друга подводить и объяснил родителям, что очень хотел порисовать подъезд старого здания и долго дедушку уговаривал составить мне компанию. Вот он и согласился «проконтролировать», чтобы со мной ничего не случилось.

Родители перед дедушкой извинились, и он пошёл домой. Я в этот вечер долго не мог уснуть. Меня аж в девять часов родители спать отправили. Это я знаю почему. Они так делают, чтобы «остыть», как папа говорит, и не ругать меня, а всё хорошо обдумать. Я и в десять не спал ещё, и в одиннадцать, а родители всё сидели на кухне и разговаривали. Обо мне, конечно. Тогда я решил: раз они всё равно не спят и я не сплю, пойду тоже с ними поговорю.

Вышел на кухню, а они даже не возмутились, чего это я не в постели. Я тогда решил сразу к делу перейти: