– Ничего не хочешь мне сказать? – По голосу было ясно, что я не в духе, но когда это пугало друзей, знавших меня с рождения?

«Почему вы вместе, какого хрена она без трусов?!»

– Проклятие, – просто пояснил Тим. – Очередной факап с моей стороны. (Крупная неудача, провал. Слово образовано от английского нецензурного глагола. – Прим. авт.).

Нам не дали договорить: всё та же назойливая деваха, что увела Яду, вернулась, заговорщицки обращаясь к Лиходееву:

– Кстати, для вас тоже есть очень хорошие варианты белья! Комфорт, натуральные ткани и чистая провокация! – Она стрельнула в друга глазами, облизываясь. – Ваша девушка будет в восторге, уверяю! Показать?

«Сучка, а мне эти свои варианты не предложила!»

В глазах Лиха плескалось знакомое лукавство, оттеняя довольную ухмылку.

– Показывай, красавица. Показывай всё, что хочешь!

Проводив сладкую парочку взглядом, вновь остался один. Снял с блокировки телефон, но не чувствовал никакого интереса к происходящему на экране. Перед глазами стояла голая задница стажёрки, закусанные от удовольствия губы и затуманенные желанием глаза. Представил, как она сейчас там примеряет блядский эксклюзив ручной работы, и живот свело судорогой. Совершенно не к месту.

Из противоположного угла бутика показалась Ганна. Мне бы радоваться, что мы наконец свалим отсюда, но вместо этого я поднялся, подхватив попутно с десяток вешалок без разбору.

– Примерь вот это. – Многообещающе прищурившись, впихнул ей, ошарашенной таким поворотом событий, ворох тряпок, развернул за плечи спиной к себе и, мягко придав ускорения ладонью, отправил обратно в примерочные.

Ганна послушно исчезла за шторками, а я без тени раскаяния пошёл туда, где спряталась Ядвига. Зачем, спрашивается? Будто кто верёвку накинул на шею и тянул до удушья.

Медленно приоткрыл хлипкую дверцу, протиснувшись в узкое пространство кабинки. Яда вздрогнула, пытаясь прикрыться руками, а я стоял и смотрел, как онемевший идиот. Как будто баб в белье никогда не видел! Впрочем, то, что на ней надето, было очень сложно назвать бельём. Аккуратную, небольшую грудь поддерживало чёрное кружево, прозрачное, бесстыдно, призывно демонстрировавшее розовые соски, сжавшиеся то ли от холода, то ли от моего взгляда. Россыпь мелких, переливавшихся камней путалась в огибавших талию тесёмках, спускаясь к поясу для чулок. Их стажёрка не надела, зато прозрачные трусики, украшенные, мать его, ручной вышивкой, напялила.

Руки сами собой, вопреки законам логики, потянулись к этим тесёмкам, легли на тонкую талию.

– Отпусти! – прошептала стажёрка, но я же видел, как горели её глаза в отражении зеркала. Жидкой лавой плескалась радужка!

– Разве трусы не запрещено примерять? – Теснее прижав спиной к себе, поддел предмет обсуждения пальцем. – И что? Не постесняешься их мокрыми вернуть, а, отрава?

Отрава как есть. Видишь – и мозг затягивает хмелем. Как дурманом надышался, сразу и воля отказывает, и разум в спячку. Только желание стучало в висках, наполняя тело жаром, а член кровью.

«Твою мать, Кир, у тебя невеста под боком. Какого лешего ты на эту накинулся, пойди да возьми своё!»

Но правда в том, что своего не хотелось, а у этой живот дрожал под распластанной на нём ладонью. И губы тоже дрожали. Сочные такие, чуть раскрытые…

Ядвига

«Ну за что мне это?!»

Ведь я никогда и никого особо не обижала, кормила бездомных животных и делала донаты в помощь нуждающимся.

А день начинался очень даже неплохо. Да и проходил так же, не считая этого гвоздя и порванной одежды!

С Тимом было легко и просто. Даже такое сложное для мужчин событие, как блуждание по магазинам, для Лиходеева превратилось в квест по съёму девушек.