Вздохнув, мотнул головой и вышел, ощущая себя Иваном-дураком из русской сказки. Тем, у которого все разваливается в жизни и ни одна сука не починит по щучьему велению.

К трем утра я допил бутыль настойки, еще раз зачем-то перечитал досье на Ядвигу, принял душ, прошелся по «Костям», в конечном итоге оказался на крыльце с Навьей стороны, ощущая себя полным идиотом. По всем, причем, фронтам. Какая-то ушлая тварь умыкнула из моего клуба человечку. Друг увел из-под носа девушку (тот факт, что она не моя девушка не расценивается как смягчающее). Второй друг кинул в рожу самое горькое из обвинений.

Больше всего на свете я не хотел быть, как отец.

Вернее, когда-то, конечно, хотел, как все мальчишки, чей батя видный человек, большая шишка, которую все боятся и непреклонно исполняют каждый приказ. Мне казалось, быть круче всех - предел мечтаний.

А потом я прозрел.

И вырос. Все разом.

-Никогда не стану, как он! - зло ударив по стене.

Только-только полученные Цепи, некогда желанные, недостижимые и оттого бесконечно привлекательные для юнца давили грудь. Отец будто только и ждал, когда мне стукнет девятнадцать и по магическим меркам уже буду готов принять Кощеевы Цепи. Те самые, что приковывали намертво к Навьему, не давая и шагу лишнего ступить.

Я-то думал, что они дарят силу и власть, оказалось - просто превращают в раба, лишая воли и выпивая из тебя последнее хорошее, что еще жило внутри. И два часа не прошло, как Проклятье Кощеевское притянуло меня назад в усадьбу.

Один Кощей всегда должен быть неподалеку. Тот, что носит Цепи.

Отец-то, сволочь, сразу свинтил, ощутив себя свободным. Дни, небось, считал до моего вступления в права. Теперь-то еще проще баб обхаживать, подальше от семейного очага. В Навьем, что Кощеев отягощен семьей и двумя детьми знал даже чахлый куст, а там, в большом мире, можно быть, кем пожелаешь. Например, богатым, красивым бизнесменом. Сам видел, пока не утянуло назад в усадьбу, как клеит какую-то молодую телку, чуть старше меня… и слова его ей:

- Для тебя просто Костя, свет души моей!

Я тогда, не скрывая отвращения, передразнил его тон, рассказывая об увиденном и услышанном Горыневу, будто он сам не догадывался, чем занят Кощей-старший вдали от жены.

И диалог с другом, после обретения Цепей так же помнил, как будто вчера он был:

– Отец твой говорил, что со временем сможешь отсутствовать до пяти часов, если наберешь силу и научишься ее контролировать.

“Если”, а не “когда”, это не оговорка. Светослав всегда считал меня несдержанным и явно не слишком верил в перспективу обуздать нрав. Это обидно, но, сука, правда. Я и сам тогда не очень верил, честно говоря.

– Думаешь, не вывезу? - с привычным вызовом, глядя в глаза друга, прошипел я. – Не сопливый щенок уже. Справлюсь как-нибудь. и ТАКИМ не стану. - Не предам женщину, которая за меня помереть готова, не брошу на сыновей весь этот груз только чтоб потереть хером о свеженькую дырку. Не перешагну через друзей ради силы и самоутверждения…

Бля, сколько было планов!

И где я сейчас?

Хрустнула ветка. Сам не заметил, как поднял ее с земли и вертел в руках все это время. Моя жизнь, похоже, тоже хрустнула. Все, что могло пойти к лешему, катилось туда со скоростью внедорожника, сминая по пути всякие препятствия.

За последние сутки я успел послать на хер Ганну. Она, конечно, не подарок, но скотского такого поступка не заслужила, чего уж. С Горынычем в этот раз тоже разосрался по-крупному. Пусть, он и сам виноват не меньше моего, но отчего-то внутри так мерзко и пусто, как выдрали кусок наживо. В любой другой день мы бы втроем рыскали всю ночь по лесу и нашли пропажу часа за три максимум. Серого с Олегом бы позвали тоже.