– Не знаю. Он не говорил мне своего имени, – глядя перед собой, ответила Адель.

Она уже давно не вспоминала об этом эпизоде своей жизни, и теперь все, что происходило тогда, казалось нереальным, словно было не с ней.

Лет в пять по ночам Адель часто сидела на подоконнике и разглядывала улицу. Тишина тогда еще не пришла, и ночь для всего живого была временем покоя, а не террора. Однажды она увидела одинокого мальчика, который бродил между домами, заглядывая в окна. Заметив наблюдавшую за ним Адель, он сначала долго смотрел на нее, а потом убежал. На вид ему было около семи, но девочка, хоть и удивилась, что он ходит посреди ночи один, не придала этому особого значения.

А мальчик приходил потом каждую ночь и подолгу стоял под окнами ее дома. Однажды, набравшись смелости, Адель приоткрыла форточку и решилась с ним заговорить. С тех пор он стал ее частым гостем, пробираясь к ней в комнату через окно. Они много болтали, играли вместе и стали хорошими друзьями, только вот что странно – Адель так и не узнала его имени. Каждый раз, когда она об этом спрашивала, мальчик тут же менял тему или отшучивался.

А потом оказалось, что кроме Адель его никто не видит. Родители, изредка появлявшиеся дома, злились и отмахивались, не веря в ее рассказы о новом друге, и со временем она сама начала сомневаться в его реальности. А потом он неожиданно исчез и больше никогда не появлялся.

– Адель. – Яго дернул ее за рукав, вырвав из воспоминаний. – Мы пришли.

Она настолько погрузилась в прошлое, что не сразу заметила лавку мясника, возле которой они остановились. Приоткрыв скрипучую дверь, Яго вошел внутрь и поманил сестру за собой.

В тесном мрачном помещении навязчиво пахло сырым мясом, причем далеко не первой свежести. За грязным прилавком возвышался мужчина лет сорока. Он был весьма крупным и мускулистым, и, скорее всего, при желании мог завалить кабана голыми руками. Его темная лохматая борода достигала груди, а через лысую голову наискосок тянулась черная повязка, скрывавшая левый глаз. Одноглазый Клай действительно был одноглазым.

Кивнув, мужчина достал из-под прилавка засаленную тряпку и принялся усердно протирать столешницу.

– Здравствуйте, – произнес Яго, завороженно наблюдая за тем, как тряпица в руках мясника приобретает темно-красный цвет. Похоже, Клай только что разделывал мясо. – Мы бы хотели сделать несколько рисунков, которые со временем смоются.

Смерив его тяжелым взглядом единственного глаза, мужчина ненадолго задумался, а потом кивнул. Достав из кармана листок бумаги, он что-то быстро написал на нем и протянул Яго.

Взяв бумагу в руки, Яго зачитал вслух:

– «Один рисунок – два медяка. Краска на основе чернил каракатицы. Начнет смываться через две недели, окончательно смоется через три».

Яго вопросительно взглянул на Адель и, дождавшись кивка, сказал:

– Хорошо, нас устраивает.

– «Разрисовывать тебя или твоего тощего дружка?»

– Эй! – фыркнула Адель, стараясь говорить как можно ниже, и, злобно сверкнув глазами, уставилась на мужчину, который едва сдерживал улыбку. – Если тебе нужны деньги, то придержи коней. Уверен, в этом Инкарнатами забытом городе не только ты можешь предоставить подобные услуги.

При упоминании об Инкарнатах Клай резко помрачнел. В лавке повисла тяжелая тишина. Адель уже начала жалеть, что открыла рот, но тут мужчина достал еще одну бумажку, что-то криво накорябал, сунул ее опешившему Яго и направился к двери в другом конце лавки.

– «Идите за мной», – гласила надпись, и брат с сестрой подчинились.

– Боюсь, рано или поздно ты получишь на орехи, – прошептал Яго, пропуская Адель вперед.