В этот миг я снова услышала тихий болезненный стон, но теперь позади и слева от меня.

Я изумленно обернулась, у меня кружилась голова от возбуждения, сердце колотилось, ноги и руки ослабели.

И вдруг я нашла ответ на эту загадку. Когда я продвигалась вперед, прижимаясь к выступу, образующему угол, я не заметила, как прошла мимо глубокой узкой расщелины. Ее прикрывала завеса сорняков и вереска, но под ней вполне можно было проползти…

Я отчаянно стала рвать вересковую подстилку. Она была жесткой, но отрывалась целыми пластами, которые я швыряла в овраг. Галька и торф сыпались на уступ. Сильно дернув огромный пучок травы, я бросила его вниз, и солнце устремилось внутрь маленькой пещеры.

Роберта была там. Она лежала, свернувшись клубком и прислонившись спиной к стене. Одна нога была вывернута под ужасным углом, исцарапанные руки были покрыты грязью и засохшей кровью.

Но она была жива.

Я бросилась к ней и опустилась на колени. У нее были закрыты глаза, а яркое еще недавно лицо стало пугающего серо-белого цвета, оно было покрыто испариной и напоминало целлофан. Девушка так осунулась, что выступивший нос стал острым, как у бекаса.

Я засунула руку под нарядную красную куртку, пытаясь найти сердце…

Человеческая тень упала на землю передо мной.

Голос Родерика произнес:

– О боже, вы нашли ее!

Я с облегчением обернулась:

– Ох, Родерик… Слава богу, что хоть кто-то появился! Она жива, и…

– Жива? – В его голосе прозвучало недоверие. Он подошел к нам. – Жива?

– Да. Да, жива! Я услышала стон, поэтому и нашла ее.

Он опустился на колени рядом со мной и стал осматривать Роберту. У него было мрачное лицо.

– Да, она жива, но едва-едва жива, Джанет. Я очень боюсь…

Он запнулся, аккуратно ощупывая руками ее голову. Девушка застонала и шевельнулась.

Я сказала:

– Родерик, я останусь с ней. А вы идите за остальными. Вы ходите куда быстрее меня!

Занятый Робертой, он почти не слышал меня. Казалось, он был поглощен какими-то своими мыслями. Потом он заговорил с неожиданно бесстрастной властностью:

– Джанет, я оставил свой ранец на краю уступа. Там в кармане бренди. Принесите, пожалуйста.

И я отправилась за бренди. Когда я шагнула через порог пещеры, солнце встретило меня ослепительным светом и теплом. За моей спиной Роберта снова застонала и тоненьким голоском что-то произнесла в бреду. Я уловила слово «Мэрион…».

Это заставило меня резко остановиться, так как до меня только сейчас дошло все значение – ужасное значение – того, что мы нашли Роберту.

Я быстро обернулась.

Родерик посмотрел на меня, и его взгляд встретился с моими испуганными глазами. В его по-прежнему холодном, беспристрастном взоре сквозила та же мысль, от которой колотилось сердце у меня в груди.

– Родерик… – почти прошептала я. – Родерик, она… она знает, кто это сделал.

Он скривил губы:

– Конечно. И будем надеяться, что она успеет сообщить нам, кто это. Пожалуйста, принесите бренди.

– Сначала нам надо укрыть ее. Возьмите мой плащ. Надо согреть ее, потом позовем остальных.

Я стала стаскивать с себя плащ. Родерик последовал моему примеру. Встав на колени, я укрыла Роберту двумя плащами.

Родерик произнес все так же мрачно:

– Я не побегу за помощью: боюсь оставлять вас наедине с потенциальным динамитом; и вас не пущу бродить по этим горам в одиночестве, моя дорогая. Сходите за бренди, пока я осматриваю ее ногу, а потом идите до конца уступа и орите до хрипоты, пока кто-нибудь не откликнется. И если тот, кто придет, вам не понравится, вопите благим матом. – Он вдруг улыбнулся. – А я буду здесь. Поторопитесь.

– Хорошо, – ответила я.