– Гм. Не дергай фонарем, девочка.

– Прости. А мистер Корриган еще не вернулся?

– Да нет, вернулся. Он ушел два часа назад. А у меня как раз начался клев, поэтому я остался. Я, конечно, занимался противозаконными действиями, но ты же меня не выдашь?

– Почему противозаконными?

– Сегодня же воскресенье, дорогая. Ты что, забыла? Я должен был, как и Харт, остановиться в полночь.

Сняв второй ботинок, он выпрямился.

– А на подносе нет его улова, – заметила я.

– Что? – Аластер проследил за лучом фонарика, упирающимся в поднос. – И правда, нет… Странно.

– Аластер.

Он резко повернул голову, среагировав на интонацию в моем голосе.

– Что?

Я ответила прямо:

– Пять минут назад кто-то приходил на веранду, повозился немножко и снова ушел.

– Что? А… – Он засмеялся. – Не волнуйся! Это, должно быть, Джеймси.

– Джеймси?

– Джеймси Фарлейн; он был с нами. Он ходит быстрее меня, и он спешил. Он живет по дороге к Стратэйрду.

– Понятно, – сказала я и с трудом сглотнула.

– Ты что, подумала, это вор? Нет, Джанет, всех этих городских ужасов здесь не происходит. На островах никто не закрывает двери. Здесь не воруют.

– Не воруют. – Положив фонарик на стол, я собралась уходить. – Только убивают.

Аластер издал глубокий вздох.

– Кто тебе сказал?

– Родерик Грант.

– Понятно. И ты испугалась?

– Естественно.

Он проговорил в ответ:

– Я бы не стал. Что бы там ни произошло, тебя это не касается.

– Я испугалась не за себя.

– Тогда за кого? – устало спросил Аластер.

Я резко ответила:

– За Хизер Макри, конечно. За девушку… за ее родителей. Что она такого сделала, что этот грязный мерзавец ее схватил? В чем дело? Это убийство не просто странное, Аластер. Я не могу тебе объяснить, но у меня оно вызывает… особое чувство отвращения.

Он ответил нелогично:

– Убийства никогда не бывают приятными.

– Но они бывают обыкновенными, – объяснила я, – а это не просто обычное убийство. Ее не ударили, не зарезали, не задушили в порыве ярости. Ее убили специально, а потом разукрасили. Это хладнокровное, расчетливое и… и порочное убийство. Да, порочное. И именно здесь, где, по твоему разумению, столь извращенных преступлений и существовать не может. Я не перестаю думать об этом, Аластер.

Он проговорил, чуть запинаясь:

– Полиция продолжает вести расследование и не собирается его прекращать.

Я спросила:

– Как ты думаешь, кто это сделал?

– Джанет…

– Ты наверняка размышлял об этом. Кто? Джеймси Фарлейн?

– Я… Послушай, Джанет, я бы не стал распространяться об этом…

– Ты хочешь сказать, на тот случай, если это кто-то из отеля?

Аластер смутился:

– Ну…

– Ты считаешь, это кто-то из отеля?

– Не знаю. Я не знаю. Если ты боишься, дорогая, переезжай в другое место. В Брадфорд, или Портри, или…

– Я остаюсь здесь, – ответила я. – Я хочу находиться здесь, когда этого дьявола выследят, кем бы он ни оказался. Кем бы он ни оказался.

Он молчал.

Я сказала:

– Спокойной ночи, Аластер, – и пошла наверх, к себе.

Таблетки я так и не приняла. По-видимому, ночная прогулка среди убийц послужила чем-то вроде шоковой терапии, в которой нуждалась моя головная боль, потому что, когда я добралась до своей комнаты, мигрень прошла.

Забравшись в кровать, я изучила свои трофеи. Обнаружилось, что у меня два экземпляра журнала «Автомобиль», «Ламмермурская невеста» Вальтера Скотта и сокращенный вариант «Золотой ветви» Фрэзера.

«Ламмермурская невеста» усыпила меня через десять минут.

Утром действительно пошел дождь, непрерывный жидкий дождичек. Овцы, пасущиеся в долине возле отеля, выглядели мокрыми и несчастными, а дальше все терялось в тумане. Даже Сгурр-на-Стри за рекой был затянут серой пеленой.