– Во всяком случае, у них больше шансов на хорошую погоду, чем у нас. Мне не нравится, как выглядит небо. Там вдали идет дождь.

– Тем лучше для рыбалки, – спокойно сказала миссис Каудрей-Симпсон.

Но Роберту это сообщение огорчило.

– О нет! – простонала она. – А я-то хотела начать завтра настоящее восхождение!

– Значит, вы окончательно решили покорить Куллин? – спросил Родерик Грант.

– Окончательно!

– И когда вы намерены приступить?

– Не знаю. Пусть Мэрион решает.

– Гарсвен не трудный, – произнес кто-то, кажется Альма Корриган. – Есть проход вверх от оконечности Коруиска…

Вмешалась Мэрион Брэдфорд:

– Поначалу лучше подниматься на Бруах-на-Фрит и на Сгурр-на-Банахдих, но они очень далеко. Гарсвен под рукой, но он, конечно, скучный.

Из-за ее монотонного голоса и безапелляционной манеры говорить казалось, что она груба. Альма Корриган откинулась на стуле, поджав губы. Роберта, чуть покраснев, подалась вперед.

– Но, Мэрион, я не сомневаюсь, что миссис Корриган права. Он не трудный, и с него, должно быть, открывается прекрасный вид…

– Прекрасный вид открывается с любой горы Куллина, – мрачно заметила Мэрион.

– Вы побывали на всех вершинах? – вкрадчиво спросил Родерик.

– Если вы имеете в виду, знаю ли я, о чем говорю, то мой ответ – да, – отрезала Мэрион Брэдфорд.

Наступила небольшая пауза, все явно чувствовали себя неловко, и я задумалась о том, что заставляет людей без всяких причин вести себя подобным образом. Полковник и миссис Каудрей-Симпсоны снова занялись кроссвордом в «Таймс», а Родерик Грант закурил и сразу стал выглядеть невероятно отстраненным и благовоспитанным. Николас принял скучающий вид, что, как мне было известно, означало, что он раздражен. Марша Малинг подмигнула мне и что-то ему сказала, от чего он скривил рот. Роберта просто сидела и молчала, огненно-красная и несчастная. Как упражнение в умении преодолевать тяжелые ситуации все это было великолепно.

И тут впервые заговорил Хьюберт Хэй, проигнорировав и грубость Мэрион Брэдфорд, и брешь в общей беседе. Я вспомнила, как Марша назвала его сорбо, и мне стало смешно.

– На вашем месте, – весело сказал он Роберте, – я бы попытался влезть на Скверную Кручу. Дождитесь прилива, и тогда не сломаете шею, если упадете. Всего лишь утонете. Это гораздо приятнее, как говорят.

У него был на удивление нежный высокий голосок, что в сочетании с необычной внешностью производило комический эффект. Роберта засмеялась:

– Я умею плавать.

– В тяжелых ботинках и с рюкзаком?

– О, пожалуй, вы правы!

– Что еще за Скверная Круча? – поинтересовалась я.

Хьюберт Хэй показал на окна, выходящие на запад.

– Видите ту гору за устьем реки, между нами и Куллином?

– Да.

– Это Сгурр-на-Стри. Тот высокий гребень у подножия Гарсвена между нами и заливом. Если хотите сделать вылазку, через него можно быстро перейти. Но если вы пойдете вдоль берега к Лох-Коруиску и Куллину, вам придется пересечь Скверную Кручу.

– Звучит ужасно. Что-то вроде скалы Влюбленного?

– Нет. Всего лишь габбровая плита, наклоненная под кошмарным углом примерно в шестьдесят градусов.

– Не так много, – заметил Родерик Грант.

– Да? Возможно, вы правы. Как бы там ни было, она нависает над морем, и преодолеть ее можно только благодаря трещинам в скале, где ваши когти находят опору.

– Когти? – с ужасом воскликнула Марша. – О господи! Вы хотите сказать, что ползете, цепляясь ногтями?

Николас усмехнулся.

– Нет, леди. Он говорит про шипы на ботинках.

– Кажется, это как раз для меня, – жизнерадостно заявила Роберта. – В конце концов, кто возражает против того, чтобы утонуть? Мэрион, давайте пойдем туда, а вернемся через Сгурр-на-Стри.