Но пришёл простой лакей, я даже немного разочаровалась. Я подумала, что сейчас откроется потайная дверь, появится кто-то невероятный… а тут король сказал:

– Подойдите, Норис. Леди должны вас запомнить.

Вильма вопросительно посмотрела на Гелхарда, а я – на того парня, которого приняла за лакея. Он был в ливрее и держался правильно, так, чтобы никто не обращал внимания, и вообще – притворялся лакеем отменно. Обычное-обычное лицо, даже запомнить трудно. Только взгляд слишком цепкий.

– Мессир Норис, – сказал король, больше Вильме, – шеф моей дворцовой охраны. Не гвардейцы. Гвардейцев учат стоять в карауле, печатать шаг на парадах и прочим красивым трюкам. Мессира Нориса и его людей учили воевать во Дворце, если это понадобится. Я хочу, чтобы у тебя была прямая связь с Норисом, малютка. Я поговорю и с членами Малого Совета… никто не оставлял страну девочке, но так уж сложилось. Мне больше некому.

Виллемина держала Гелхарда за руки, плакала, но лицо у неё при этом выражало жестокую решимость. Не девичью.

А Гелхард продолжал:

– Норис, это Карла из дома Полуночного Костра. Камеристка малютки, некромантка, личный телохранитель. Моё доверенное лицо, – а потом другим тоном: – Эта девочка должна успеть узнать как можно больше до того, как я умру. Ты понял?

И Норис поклонился – просто кивнул, стоя неподвижно, не как лакей, а как солдат. Вышел из роли специально для короля и для меня.

– Государь, – сказал Норис, – ваша охрана в курсе дела. Мы навели справки о леди Карле.

Я сморщила нос:

– Представляю, что вы могли обо мне узнать… В балагане?

Норис внезапно мило улыбнулся:

– Вы знаете, что такое «телеграф», Карла? Мы связались с городком в Доброй бухте.

– Неужели? – у меня даже щёки вспыхнули. – За три дня? Это вправду возможно?

– Ваши родные думают, что вы утонули в море, – сказал Норис. – Ваш дворецкий нашёл на берегу вашу опалённую одежду и туфли. Они разыскивали ваше тело, потом перестали. Ужасную историю, в которую вы попали, ваши дед с бабкой и тётка описывают как череду несчастных случайностей… похоже, им невыгодно вас в чём-то винить.

– Вы должны мне рассказать, что такое «телеграф», – сказала я. – Это, как видно, новинка. До сих пор я думала, что беседовать можно только…

– С глазу на глаз? – спросила Вильма.

– Через зеркала, – сказала я. – Если у собеседника есть Дар.

– Телеграф надёжнее чар, – усмехнулся Норис. – И особого дара он не требует.

Я посмотрела на него. Вероятно, он впрямь умел защищать людей от простых вещей вроде пули или ножа, но он был совершенно пустой, пустой и простой. Любой негодяй, имей он каплю Дара, обвёл бы Нориса вокруг пальца – и никакой защиты этот лихой воин бы не выставил.

Норис был как те жандармы у нас на побережье: он прожил счастливую жизнь, ни разу не столкнувшись с её изнанкой, а потому полагался только на то, что мог пощупать.

– Вы будете учить меня, – сказала я. – А я буду учить вас. Мы будем работать вместе – и её высочество вместе с государем можно будет защитить сравнительно надёжно.

Норис смотрел на меня с шальными искорками в глазах. Он меня не оборжал только потому, что рядом был король. Он только что рассказал мою историю, но не понял, что рассказал. Я была для него просто девочка, смешная, глупая, он ни на секунду не принял меня всерьёз.

Меня не удивило, что этот вояка гораздо глупее короля: в сущности, так и должно быть. Но мне не понравилась его реакция.

– Я думала, вы подслушивали то, что я рассказывала государю, – сказала я.

– Не лично я, – сказал Норис. – Но да, мои люди записали вашу историю с ваших слов.

– И ничего не поняли?