– Успокойся, родная,– проговорил он.– Ты же знаешь, дочки – это по моей части.

– Нет!

Сглаживая резкий ответ, Наташа потерлась о его фланелевое плечо.

– Она не с какими сатанистами не связывалась. Просто пропала, и никаких следов. Машину пустую нашли.

– Чем она занимается? – спросил Ласковин.

– Фирма у нее. Всякие кожаные вещи, пояса, жилеты. Не ширпотреб, красивые.

Привычный уверенный голос друга принес облегчение. Может, и вправду Андрей сумеет помочь? Он же все может.

Андрей размышлял не больше минуты.

– Одевайся, малыш,– сказал он.– Поедем к твоему учителю.

– А Слава?

– Мы успеем. А не успеем – позвоним. Это не проблема.

Сергей Сергеевич Растоцкий чем-то походил на кузнечика. Высокий, тонкий, изящный. Маленькая, прямо посаженная голова, походка, которая вызывает в памяти ипподром и тренеров, прогуливающих сухоногих нервных лошадей. Просторная комната, белый кабинетный рояль, подлокотники кресел с львиными головами. Афиши. Фотографии. На фотографиях – феи пуантов и пачек, «черные лебеди» и блестящие испанские мачо.

Растоцкий поцеловал Наташу, протянул руку Ласковину. Познакомились.

«Хорошо держится»,– подумал Андрей.

Хозяин позвонил в колокольчик. В дверях возникла седенькая старушка.

– Олюшка, нам чаю с бутербродами. Или вы, Андрей, предпочитаете кофе?

– Чай, это хорошо,– кивнул Ласковин.– Мы по делу, Сергей Сергеевич.

Растоцкий бросил быстрый взгляд на Наташу.

– Да, я слушаю вас.

– Сергей Сергеевич, Наташа мне рассказала о… вашей дочери. Если вы не против, я хотел бы ее поискать.

– Спасибо,– сухо произнес Растоцкий.– Ее уже ищут.

– Дядя Сережа,– вмешалась Наташа.– Андрей действительно может помочь!

Растоцкий помолчал, раздумывая. Потом кивнул.

– Что ж,– сказал он.– Хуже не будет. А, чай, спасибо, Олюшка. Пейте, Андрей, а я пока буду рассказывать.

Ласковин надкусил бутерброд, пригубил чай. Чай ему понравился. Растоцкий – тоже.

– Аля пропала два дня назад. Выехала из офиса домой… и не доехала. На следующий день мне позвонил ее сотрудник: Аля не пришла на важную встречу. Дома ее тоже не было, она живет отдельно,– пояснил Растоцкий.– И где она, никто не знал… Я обратился в милицию…

Андрей улыбнулся. Чуть заметно, но Растоцкий уловил:

– Я понимаю вашу иронию, Андрей. И знаю, что пропавших начинают искать не раньше, чем на третий день. Но я обратился не к участковому, а прямо в Управление. У меня хорошие связи. Так что спустя два часа они уже нашли.

К сожалению, не мою дочь, а только ее машину. Два дня – не такой уж большой срок, Андрей. Я… – Он помедлил.– Я чувствую, что она жива. Это звучит странно…

– Почему же? – возразил Ласковин.– Предчувствию я доверяю больше, чем милиции. Скажите, у нее большая фирма?

– Затрудняюсь сказать. Но предупреждая ваш вопрос: я не слышал, чтобы у нее были связи с криминальным миром. И ее сотрудники говорят то же. Она никому ничего не должна.

«Проверим»,– подумал Андрей.

– Можно взглянуть на ее фотографию?

– Наташенька, принеси, пожалуйста, синий альбом.

Наташа поднялась и выскользнула в соседнюю комнату. В этой старой просторной квартире подруга Андрея казалась такой же естественной, как кресла с львиными ручками.

«А она здесь – как дома»,– ревниво отметил Ласковин.

Растоцкий словно угадал его мысли.

– У мужчины в жизни бывает только один настоящий друг, Андрей,– сказал он.– Для меня таким другом был Тимур Аршахбаев, отец Наташи.

Ласковин перевел взгляд на увешанную фотографиями стену.

– Его здесь нет,– ответил на невысказанный вопрос Растоцкий.– То, что мне действительно дорого, я не выставляю напоказ.

Андрей кивнул. Это он понимал.

Вернулась Наташа. Положила на колени Ласковина открытый альбом.